Жорка повел плечом:
– Натуральные продукты не запрещены.
– Только взять их негде. Пойдут разговоры. Сплетни. И без того на тебя смотрят, как на умственно отсталого.
– Кто это смотрит?
– Да смотрят, смотрят! – Строго глянула куда-то за стену мать.
– Шварцы что ли?
– Да какая разница? Но лучше без необходимости не высовываться.
– Дааа. Это точно. Сразу прибегут: «Чо эт у вас? И вчера пахло тоже…»
Жорка удачно передразнил соседку и засмеялся.
Мать вздохнула:
– Скажи спасибо дяде Феде, помнит отца и нас с тобой не забывает. А то бы был не лучше Шварцев. Тоже не знал бы, что чем пахнет, что и как едят.
Положила на тарелку еще один блин.
– А ты? Тебе?
Мать отмахнулась:
– Ешь. Расти здоровым. – И вновь о том, чем пахнет эта жизнь: – Из продажи все хоть отчасти настоящее убрали. Я тут как-то обратила внимание: твердого вообще ничего не осталось. Порошки и пасты. Наверное, хотят, чтобы у людей зубы выпали.
– Кто хочет?
Мать промолчала.
– А у них там, на свалке, это кучами лежит? – Откусывая от морковки, озаботился Жорка, имея в виду дядю Федю. Поразился: – Оо-О! Как трещит.
Мать укоризненно глянула на него:
– Кучами! Какой ты все-таки балбес. И не свалка это, а Полигон! И не все со свалки. У дяди Феди спецпропуск. Он ездит по провинциям. Там кое-что выменивает.
– У кого? Разве там живут люди?
– Сиди не крутись! – Глянула на часы. – Люди везде живут. Осторожно! Не вдохни крошку! Я маленькая часто давилась.
– А зачем тогда ела? – Он с недоверием посмотрел на морковь
– Разве не вкусно? Как тебе?
– Ничего так. Не сильно сладкая. – Глянул на мать и чтобы не огорчать ее, похвалил: – Не сладкая, но сок по рту течет какой-то. И запах по всей квартире. До самых Шварцев. Сейчас начнут стучать по батарее.
– У тебя еще пять минут. – Напомнила мать. – Не торопись.
– А круто! – Воскликнул Жорка. – Кто еще из дворников мегаполиса ест морковку!? Ваньке Чорному покажу.
– Я тебе покажу! Мало он тебя бумагой кормил?
– Он теперь другой. Что ты!.. Только какой-то злой.
Мать усмехнулась:
– А был очень добрый.
– Он не на меня злой. Он вообще. Он считает…
Мать, не дослушав, на кого злой Ванька Чорный, вышла.
Жорка переключил Единый государственный канал «Sлава» на домашний «День да ночь – сутки прочь» («Д&Н»).
Сквозь мелькание листьев в свете ночных фонарей понесся приглушенный, падающий таинственный закадровый голос:
– Вечером 11 августа сего года, при восходящей луне, сотрудницей одного из административных подразделений ССиП – некоей Т.К. , 38 лет, в одной из глухих аллей Соловецкого Парка было замечено странное насекомое.
По уверениям Т.К., насекомое превосходило размерами собаку, или даже человека и держалось в воздухе над фонарями, не опираясь на что-либо.
В свете фонарей над продолговатым телом блистали золотистые слюдяные крылья, или, как выразилась сама Т.К. – «… что-то иное, не укладывающееся в ее голове».
Диктор умолк на мгновение, давая зрителям осмыслить услышанное и поразиться, затем щелкнул чем-то там – за кадром – и продолжал:
– Более всего странное насекомое напоминало стрекозу, но быть стрекозой не могло.
Шокированная Т.К., испуганная поразительным существом, подняла крик и в дальнейшем утверждала, что тем самым вызвала раздражение страшного насекомого, обернувшего к ней жвала и выкрикнувшего без определенного акцента: «Заткнись!»
Конечностями псевдострекоза, по утверждениям Т.К., удерживала нечто бившееся и всхрюкивающее, отчетливо видимое на фоне красного диска луны.
