– Жри досыта! – Говорил одноклассник с непонятной ненавистью.
– Блины он дома ест! – Насмешливо восклицал другой.
– И оладьи! И калачики! – Третий тоже крутил ему руки и тоже старался накормить бумагой, дотягиваясь кое-как до жоркиного лица. Хватался за губы, оттягивая их, чтобы раскрыть рот.
– Как ты их ешь? Со сковородки? – Спрашивал первый, Ванька Чорный, морщась и мотая рукой в воздухе: Жорка укусил его за палец.
Изжеванная бумага валялась на полу.
– Да! – Кричал Жорка, загнутый книзу, встрёпанный и красный. – Из муки и молока!
Ответом ему был взрыв смеха.
Жорка все еще хотел объяснить:
– Мать печет их…
А объяснять в таких случаях ничего не нужно. И никому это не нужно.
Ему вновь комком бумаги забивали рот. Щелкали по лбу. Крутили за нос.
– Твою мать и тебя вместе с ней возили в «Горюново»! Там лечат дураков! – Победоносно крикнул Ванька.
И понеслось под хохот:
– Которые едят блины!
– А может там вас жарить их и научили?
Под взрыв смеха:
– Другие дураки!..
Жорка вырывался и все отстаивал свою правду:
– Их не жарят…
– Сырыми жрёте?
Жорка натужился:
– Их пе-кут…
Вырваться не удавалось. Его закручивали к самому полу. Мелькали ботинки.
Вот они крутятся, крутятся колесом. И превращаются в блины на тарелке.
Мать, продолжая жоркину рецептуру блинов, возмущается:
– Мука, молоко! А еще нужны яйца! Без этого никаких блинов.
– Где ты все это берешь? – Жорка осторожно сворачивает золотистый блин.
– Где беру – там больше нет. – Отзывается мать. – Удается иногда достать. И потом, дядя Федя привозит.
– Что-то его давно не было. – Зажмурившись от удовольствия, Жорка ест блин.
– Еще бы масла! – В голосе матери досада. Так ей хочется, чтобы все было по-настоящему.
– И так вкусно! Да вон же, есть в горшочке.
– Какое это масло?! Это «Рафинер». Скользкая мазь. И нефтью пахнет. Хоть перетапливай его, хоть не перетапливай.
– Но там же, написано, в составе есть даже настоящее пальмовое масло! – Не сдается Жорка. – До 20 процентов!
– А масло должно быть коровье!
Жорка рассмеялся:
– Скажи я это на работе, меня отлупят дворники! Коровье масло! Из коров? Тем более, никаких коров давно нет. Они засоряли природу. Клали лепешки. Поднимали углекислый газ в атмосферу.
Мать толкнула легонько завихрённый склоненный к тарелке затылок.
– Смотри – молчи про масло. Нам не хватало драк с дворниками!
Жорка насыпал из пакета с надписью «Кофейная пыльца» в чашку три ложки бурого порошка.
Мать посмотрела на порошок, как на грязь. С неприязнью.
– Никакого масла и нет, – Жорка крутил ложкой в кипятке, поднимая снизу волну коричневой краски. – Что же я им могу рассказать?
– Вот-вот…
Мать скрипнула дверцей настенного шкафчика.
– А это – после блинов! – И достала серый бумажный пакет. Раскрыла его: – От дяди Феди!
– О! Какое оранжевое! – Воскликнул Жорка, не понимая толком, что перед ним.
– Оранжевое! – Передразнила мать. И пояснила: – Оранжевая! Это же морковка!
– Ага. – Согласился Жорка и взял морковку в руки. – Твердая!
Постучал об стол и принялся хохотать.
– Да как ее есть-то! Не проглотишь!..
Мать покачала головой:
– Дурачок! Растете, как сорняк. Морковки не знаете. Ну, да это не ваша вина. Ешь.
– Как есть? Ты что? Прямо вот… целиком?
Мать взяла нож и принялась ловко чистить морковь.
Жорка с интересом следил за ее руками. Предположил:
– Чтоб жевать легче было?
– Чтоб кожу снять. Держи!
– Я на улице съем.
– Еще чего! Кто-нибудь увидит и начнется. И нам и дяде Феде достанется.
