– Если дорожите жизнью, я посоветовал бы вам поискать другое пристанище.
– Спасибо за совет, но мы им не воспользуемся. Двух жареных кур, две бутылки вина, свежий хлеб и фрукты.
– Ступайте за мной.
Вслед за трактирщиком девушки поднялись по шаткой и скрипучей лестнице наверх. Хозяин открыл дверь комнаты и зажег свечу на столе, которая осветила убогую обстановку, состоявшую из низкого ложа, двух колченогих стульев и уже упомянутого стола со свечой и кувшином.
Пока готовился ужин, девушки умылись, а короткое время спустя трактирщик принес заказ, и они подкрепили свои силы нежным мясом курицы, и свежими плодами, и молодым вином, и предались любви, и так была прекрасна их любовь, что тесная и грязная каморка превратилась в царские чертоги, а узкая, сомнительной чистоты постель – в достойное небожителей ложе, усыпанное благоухающими лепестками роз.
И речи их были все те же простые и безыскусные речи всех влюбленных со времен царя Соломона.
– Ресницы твои – стрелы лучников, без промаха поражающих цель, уста твои – изгиб напряженного лука, взгляд твой – неотразимый меч, и вся ты – смертоносное оружие…
– Руки твои – гибкие лианы, дыханье твое – амбра, мускус и алоэ, кудри твои – черный шелк, очи твои – сверкающие звезды, и вся ты – из лилий и роз…
– Грудь твоя – золотой шлем воина, шея твоя – башня крепости, волосы твои – грива молодой кобылицы, и вся ты – как войско, готовое к бою.
– Плечи твои – слоновая кость, уста твои – алый гранат, зубы твои – ожерелье из жемчуга, и вся ты – из чистого золота…
– Улыбка твоя – майское солнце, голос твой – свирель на росистом лугу, кожа твоя – бархат, и вся ты – мечта…
– Ты – как нежная роза в саду у Бога, как пугливая лань, пьющая из лесного ручья. Поцелуи твои – сладкий яд, ласки твои – вино из вин, любовь твоя – с чем сравню ее, если даже смерть ее слабей?..
– Щеки твои – два нежных персика, брови твои – два мягких соболя, поцелуи твои – жгучее пламя, ласки твои – пытка… Лишь любовь твою сравнить мне не с чем, ибо – что сравнится с ней?..
Среди ночи Танаис проснулась от ощущения надвигающейся опасности.
В коридоре тихо поскрипывали половицы под чьей-то осторожной ногой.
Шаги медленно приблизились и замерли возле двери.
Танаис осторожно высвободила руку, на которой безмятежно покоилась голова возлюбленной, бесшумно ступила босыми ногами на пол и торопливо оделась.
Однако, едва она подкралась к двери, шаги начали удаляться и вскоре затихли совсем.
Вернувшись к постели, Танаис стала не спеша раздеваться, но не успела снять куртку, как из коридора донесся приглушенный вопль, исполненный ужаса и нечеловеческой муки.
От этого крика на голове Танаис зашевелились волосы, но уже в следующий миг она мчалась по коридору, на бегу натягивая куртку.
Дверь в одну из комнат была распахнута настежь, а в противоположном конце коридора мелькнул и скрылся темный силуэт. Танаис кинулась было в погоню, но, заглянув в комнату, обеими ногами приросла к месту.
На полу в луже крови плавал труп.
Лицо его, неестественно запрокинутое, было искажено ужасной гримасой, из огромной дыры в груди фонтаном била кровь, возле правой руки валялся обнаженный меч, а рядом с ним бешено пульсировал какой-то живой комок.
Перешагнув через порог, Танаис наклонилась над трупом, желая поближе рассмотреть странный предмет, и в следующий миг с проклятием отшатнулась.
Этот вздрагивающий, трепещущий комок на полу был человеческим сердцем.
