Богоявленское. Том 2. Смута - страница 5
– Отец! – со слезами на глазах, Андрей крепко обнял Петра Ивановича.
Но Петр Иванович, будучи ребёнком, не знал отеческой любви, не знал сыновей привязанности к отцу, и потому принял объятия Андрея за слабость, и оттого взгляд его сделался таким суровым, что Андрей оторопел.
– Не смей! – строго сказал отец сыну.
Он заставил Андрея обернуться и посмотреть на солдат, среди которых было так много таких же юных и неопытных мальчишек, как и он. И всех их ждало одно – война, в которой все они не имели права на слабость. Но поразило Андрея другое. Его поразило и одновременно возмутило то, в каких условиях должны были ехать на фронт солдаты, защитники отечества. Многие были старше Андрея, герои русско-японской войны, они, как скот заходили в душные, общие и товарные вагоны, в которых не было не только сидячих мест, но и окон. А ему, восемнадцатилетнему юноше, не важно, что дворянину, предназначалось роскошное личное купе.
«Нет, – подумал Андрей. – Нельзя так относиться к солдату. Нельзя, чтобы уже на вокзале между солдатами и офицерами образовывалась такая пропасть. Как же возможно допускать такое в пресвященном обществе? Такая несправедливость разве может кончиться добром?»
Но мысли Андрея прервал отец. Встряхнув его за плечо, Петр Иванович сказал:
– Ступай же! Ступай!
Повсюду выли бабы, обнимая и целуя своих мужей и сыновей. И тут, не выдержав этого плача, Злата, оглядевшись по сторонам, громко и с укором сказала:
– Ну, что завыли?! Что завыло-то?! Аль уж убили кого?
И толкнув в плечо, рядом стоящего мальчонку с гармонью, красиво запела:
– В путь дорожку дальнюю
Я тебя отправлю,
Упадет на яблоню
Алый цвет зари.
Подари, мне, сокол,
На прощанье саблю,
Вместе с вострой саблей
Пику подари.
Злата очень хотела, чтобы эту её песню услышал Андрей. Чтобы не было ему невыносимо грустно. И моментально эту песню подхватил и мальчонка с гармонью, и бабы на пироне, и солдаты в вагонах. Весело они запели, будто вовсе и не на войну уезжали:
– Затоскует горлинка
У хмельного тына
Я к воротам струганым
Подведу коня.
Ты на стремя встанешь
Поцелуешь сына
У зеленой ветки
Обоймешь меня.
Громко загудел паровоз, и медленно застучали колеса. Андрей услышал песню, увидел в окно своего роскошного купе, как поет её Злата, и на лице его появилась грустная улыбка. Он смотрел на Злату и долго не мог оторвать от неё глаз. Долго ещё закрывая глаза, он будет вспоминать её. Вспоминать её рыжие волосы, зелёные глаза, нежно-голубое платье и озорную улыбку. А ещё эту песню, крепко запавшую ему в душу:
– Стану петь я песни,
Косы я расправлю,
Пуще всех соколиков
Сокола любя.
Да с дареной пикой,
Да с дареной саблей
Мимо всей станицы
Провожу тебя.
Так летай ты, сокол,
Всех быстрей, да краше.
За Кубань, за Родину
Отличись в бою.
Пусть тебе, мой сокол,
На прощанье наше
Ветер вслед уносит
Песенку мою.
Глава 3.
«Господи, услышь молитву мою, внемли молению моему по истине Твоей, услышь меня по правде Твоей; ибо не будет прав перед Тобой ни один живой человек. Стал преследовать меня враг мой, поверг на землю жизнь мою. Он посадил меня во тьму, как давно умерших, и пришла в уныние душа моя; во мне смутилось сердце моё. Я простираю к тебе руки мои: душа моя жаждет Тебя, как иссохшая земля дождя.
Скоро услышишь меня, Господи! Изнемогает дух мой: не отвращай лица Твоего от меня, чтобы мне не уподобиться нисходящим в могилу. Укажи мне Господи путь, по которому я должна идти, ибо к тебе возношусь я душою.