На границе с полудрёмой Веру в реальный мир позвал чей-то бубнёж. Усилием воли она помотала головой, чтоб очухаться. Когда её найдут? Скучно. Безумно скучно..! Но это ведь некрасиво. Но ведь никто и не узнает… Взвесив все «за» и «против», игрок в прятки как самый настоящий ниндзя беззвучно подкрался к распахнутому окну. Затаился.
– Здесь больно?
Этот тембр можно узнать из тысячи других. Так он непостижимым образом въедается в подсознание. Филин – доктор первичного осмотра.
– Да, – едва слышно проскулил кто-то.
– А тут?.. Так, ну всё понятно! – подытожил врач.
– Что это? Что с моим мальчиком?
Вера прищуриваясь, напрягая воображение. Женщина. Писклявая. Обманчивое качество. Картинка не всплывает. А подсмотреть опасно. Риск не оправдан.
– Не беспокойтесь. Вылечим!
– И… сколько это будет стоить?
Мягкий шорох бумаг. Пауза затягивается.
– Разумеется, мы это обсудим, – вилял Филин, услаждая уши звуками голоса. – Молодой человек пока может подождать снаружи.
Чуть погодя, женщина произносит:
– Да, родной, побудь в коридоре. Я сейчас приду.
Шарканье шажков, щелчок дверного замка. Вера хмурится от чувства дежавю. Однотипная процедура, совпадения закономерны. Но отчего же пульс стал различим?
Фарфоровые чашечки стукаются о блюдечки.
– Чай свежезаваренный. Прошу, угощайтесь, – приглашает Филин. Так заманчиво, что даже Вере в такую жару очень захотелось горяченького. От ягодно-цветочного аромата в глазах помутилось, желудок голодно заурчал. Слишком тихо, чтобы кто-то услышал.
– Да. Да, конечно, – всё дакала чья-то мать. В интонации угадывалась блаженная улыбка. Доктор – настоящий магнит для дам. В сказках подобные персонажи хитрыми манипуляциями всячески мешали героям дойти до счастливого финала. – Спасибо. Знаете, в остальных больницах отношение совсем другое. Спрашиваешь, они отмахиваются. Мол, всё равно ни черта не понимаю. А ведь ему лучше не становится! Я не знаю, что и думать!
Филин предупредил «сцену», успокаивая:
– Нет, ну что вы? Всё с ним в порядке. Через две недели забудете, как страшный сон!
– Так каков диагноз, доктор? Я хочу знать. Хочу тыкнуть заключением в этих…
– Признаться… здесь одно на другое. И терминология крайне сложна. Что воздух сотрясать, правда?
Тишина. Только чаем кто-то прихлебнул. Вера оглянулась, будто ждала поддержки от окружения. Почему врач отморозился? Куда подевалась настойчивость женщины? В подтверждение сомнений, та заговорила легко и непринуждённо:
– Удивительно. Такой чай только моя мама делала.
– Невозможно.
Мадам на это тихо посмеялась. Точно ветерок в листьях прошелестел. Вера почувствовала, как тяжелеет голова.
«Только теплового удара мне не хватало!»
Доктор назвал кругленькую сумму. Будь у Веры деньги, она бы отдала их все, лишь бы Филин сказал что-то ещё. Лишь бы не замолкал. Будто один его голос отныне удерживал её в реальности. Стал единственной реальностью.
«Что это?» – одними губами произнесла Вера.
Зашуршали банкноты. Из окна снова пахнуло сладковатым, пряным, волшебным. Жажда тянула язык.
– Успокойтесь. Он выздоровеет.
Выговаривал вкрадчиво, замедленно. Ровно-ровно, как широкая река течёт. Звучал прямо в мозгу, естественно и приятно.
– Мы – профессионалы. Мы делаем то, с чем не справились остальные. Мы – лучшие.
С запозданием дама подтвердила:
– Лучшие.
– Ваш ребёнок в безопасности. Здесь ему ничего не угрожает.
Молчание. Веру страшно клонило в сон. Царапание земли, чтобы крошечные камешки впивались под ногти, помогало приходить в себя.
