Большая буква "М" - страница 8

Глава шестая.Кража

Дашка вернулась домой счастливая. Куда более счастливая, чем положено, когда совершаешь преступление. И совесть её не мучила. Скорее с восторгом, чем со стыдом Дашка плюхнулась на прогретое за день крыльцо рядом с Филькой.

«Сегодня я совершила кражу, – сказала она, обняв его за шею. – Вот, посмотри-ка».

Открыв портфель, Дашка достала слегка помятый тетрадочный лист в линейку – чуть желтоватый, с полями, отчерченными фиолетовой пастой. На листке аккуратным женским почерком было написано:

«Уважаемая Валентина Сергеевна! Максим не был сегодня в школе по уважительной причине!».

Когда Максим отдавал записку, Валентина Сергеевна недовольно скривила губы:

– Что же за причина такая?

– Уважительная! – гордо бросил Максим, не опуская приподнятого подбородка.

– Хм, проспал, небось… У матери у самой ещё молоко на губах не обсохло – а туда же, выгораживает лентяя.

Дашка никогда не видела на губах Елены Валерьевны капель молока. Она наоборот казалась ей довольно грозной. Но для Валентины Сергеевны, педагогический стаж которой подбирался к полувеку, мама Максима, безусловно, была девчонкой.

Записку пренебрежительно засунули под обложку журнала, и Дашка выжидала целый день, чтобы все про неё забыли, а потом, пользуясь положением старосты, хранительницы журнала, незаметно её присвоила.

Бумага не пахла ничем – как ни старалась Дашка выдышать запах его дома, его мира. Но сам её цвет, форма букв, выведенных рукой его мамы, нежная линия складки на чуть помятом листке были ей бесконечно дороги. Показав добычу Фильке, Дашка унесла её в свой тайник, сделанный в стене за кроватью.

– Даш, почитай мне! – из зала выбежала Саша. – Нам задали в школе, а я никак не могу в них во всех разобраться. Ты вроде такое любишь. Только прочитай так, чтобы я поняла, ладно?

Она протянула Дашке сборник греческих мифов.

– …Жил юноша по имени Нарцисс. Был он застенчив, долгие дни проводил в сумраке рощи, сидя на берегу пруда и никому не показываясь. Лишь резвые нимфы видели его и смеялись над ним. И только одна из них, прекрасная нимфа Эхо, прониклась к нему любовью. Велика была любовь её, но юноша не ответил ей. От любви и тоски истаяла нимфа. И остался от неё только голос. Только голос, повторяющий слова Нарцисса. Боги же возмутились бессердечием юноши и в наказание заставили его влюбиться в собственное отражение. Долго томился он от безответной любви к своему отраженью, умер и превратился в цветок. У греков цветы нарцисса долгое время считались символом смерти…

– Даш, закрой книжку! Не хочу такую сказку… – Саша потянулась и спрыгнула с дивана на пол. – Она грустная. И почему этот мальчик нимфу не полюбил? Вредный!

– И правда… Но зато его наказали – видишь, как жестоко!

– Почему жестоко? Нормально. Я тоже хочу цветочком быть!

– Да ты и так у нас цветочек! – Дашка улыбнулась, заметив, как сестра покраснела от похвалы.

«И почему, действительно, не полюбил? – подумалось вдруг. – Вот ведь как, даже нимфу… Даже нимфа может быть нелюбимой. Тогда как, почему, "за что" вообще любят? И можно ли это заслужить, как, например, оценку? Может, если я выиграю всероссийсую олимпиаду по литературе или мои стихи напечатают в самом крутом журнале, Максим обратит на меня внимание? Нет, ведь литературу он в обзем-то еле-еле переносит. Вот если бы выиграть спортивную олимпиаду. Но это – точно из области фантастики! Тогда точно надо стать не собой, "из кожи вон вылезть" – так, кажется, говорят?..»