Большая книга интервью. Интервью разных лет. Беседы с Федором Конюховым. Такой большой и загадочный Китай. - страница 13

Так выглядит интервью на газетной полосе. К сожалению, оно не вышло с заголовком оригинала «Нет легких спасательных операций», более точно отражающим суть беседы.

– Вы говорите про работу или повседневную жизнь?

– А разницы нет. Вот недавний случай: в октябре прошлого года в Подмосковье мы возвращались с учебно-тренировочных прыжков. Буквально за минуту до нас впереди произошла авария, столкнулись три автомобиля. Тут же выскакиваем и разбиваемся на группы. Переворачиваем «шестерку», лежащую на боку, – водителю не помочь, «двухсотый»! (т.е. мертвый, от печального «груз 200». – Ред.) Во второй машине – то же самое! А в третьей вроде двое живы. Руками – мы ж на прыжки ехали, без инструмента – разбиваем стекла и вынимаем пострадавших. Там муж с женой – купили скоростную иномарку и стукнулись по пути из Черноголовки. Мужчина от тяжелых травм умер у нас на руках. А женщине мы два часа поддерживали жизнь, пока не приехала «скорая» и мы не передали ее медикам с рук на руки. Такая готовность к ситуациям у спасателя всегда. Недаром у наших оперативных групп без конца учеба и тренировки – в том числе и по оказанию помощи при рваных ранах и переломах, ушибах и кровотечениях…

– Евгений Васильевич, какой совет по выживанию дадите читателю? Ведь даже в катастрофах погибают не все…

– Я лично думаю, что знание должно быть. Ведь сколько делает МЧС, чтоб люди элементарно умели спастись! На всех досках объявлений, рекламных щитах – памятки: что делать при террористическом акте, при пожаре, при наводнении и т. п. У меня, допустим, матери уже 80 лет. Во время Кишиневского землетрясения она гостила там у сестры, была на девятом этаже. Как только дом закачало, мать встала в проем двери. Потому что знала – в проеме тебя не придавит при обвале потолка. По максимуму надо себя при катаклизме обезопасить. И, в первую очередь, не паниковать.

– Вы бывали в десятках мест: в Афганистане, Киргизии, Таджикистане, во Владикавказе и Кармадонском ущелье…

– Я и в Америку был лететь готов, неделю не уходил с территории части, когда Лос-Анджелес тонул. Только американский закон, запрещающий принимать медпомощь от неграждан Америки на территории США, помешал вылету российского МЧС. У них там интересные законы бывают. В штате Аляска есть закон, который запрещает в полете выбрасывать из самолета оленя. В Мексике, по-моему, запрещено со львом ходить в кинотеатр. Но вы знаете, дело не в территориях – при чрезвычайных ситуациях везде стресс, грязь, жестокость, кровь, беда. Тут без разницы, в какой стране, какой национальности. Видеть несчастья, конечно, тяжело. И я могу понять горе матери, когда достаешь из-под завалов погибшего ребенка. Или горе мужа, когда он видит погибшую жену… Вот эту людскую боль, нервные срывы спасатели принимают на себя. Это, пожалуй, самое тяжелое и самое страшное в нашей работе, ибо ты их пропускаешь через свое сердце. Только одного я не могу понять – это непонимания нашей миссии. Или когда спасателям начинают, что называется, «права качать», угрожать…

– Такие ситуации есть?

– Простой пример: город Ленск в Якутии во время ужасного наводнения. Летим. Вертолет пилотирует начальник управления авиацией МЧС, генерал-лейтенант Закиров. Он тоже уникальный человек, летает, по-моему, на всем, что летает…

– Вы хотите сказать, что генерал, как простой пилот, сидел за штурвалом?

– А в МЧС это обычно – все высочайшие профессионалы любят непосредственно поучаствовать в деле. Возьмите нашего министра Шойгу, так он иные уникальные спасательные операции лично проводит. Вы посмотрите любое ЧП – первый кто там оказывается? Министр. Бросает дела, прилетает и приезжает на место моментально…