Большевизм. Шахматная партия с Историей - страница 15

[50], а Валерий Брюсов признавался, что еще гимназистом «грыз» «Логику» Милля и «Историю индуктивных наук» Уэвеля[51]. Поскольку Знание приходило с Запада, то вполне естественным был европоцентризм интеллигентского мировосприятия, так называемое «западничество». Лишь небольшая часть интеллигенции продолжала исповедовать славянофильские или почвеннические взгляды, отстаивая самобытность русской государственности и русской цивилизации в целом. При этом интеллигенция постоянно ощущала враждебность со стороны Власти. Интересна в этой связи оценка ситуации в России на рубеже веков В.И. Вернадским: «Самодержавная бюрократия не является носительницей интересов русского государства; страна истощена плохим ведением дел. В обществе издавна подавляются гражданские чувства: русские граждане, взрослые мыслящие мужи, способные к государственному строительству, отбиты от русской жизни: полная интеллектуальной, оригинальной жизни русская образованная интеллигенция живет в стране в качестве иностранцев, ибо только этим путем она достигает некоторого спокойствия и получает право на существование»[52]. Нельзя не сказать и об антиинтеллектуализме большинства общества – того самого, которое Горький обобщил термином «мещанство». Выше уже было сказано о природе этого антиинтеллектуализма. Стоит только добавить, что очень часто он имел весьма агрессивный характер, и это использовалось властями в политических целях. Один из самых скандальных эпизодов – избиение мясниками Охотного ряда 2 апреля 1879 года студентов, провожавших в ссылку своих товарищей.

Но поместному дворянству было присуще иное видение проблемы. В качестве иллюстрации такого мировосприятия процитируем одного из идеологов консервативного дворянства Л.М. Савелова: «Благодаря антисословным наклонностям высших сфер на Руси выделился новый элемент – интеллигенция, хотя вышедшая из того же народа, но представляющая его худшую часть; оторвавшаяся от той среды, которая ее воспитала и вырастила, и не приставшая к среде, которая до сих пор стояла впереди, она начала презирать низшие слои населения, так как считала себя, благодаря полученному образованию, неизмеримо выше и ненавидела высшие слои, так как чувствовала их силу, боялась их… Вся эта масса интеллигенции, поддерживаемая правительством, которое считало сословность признаком отсталости и всеми силами проводило всюду бессословность, постепенно заполнила собой все свободные профессии: адвокаты, инженеры, врачи, учителя – все это были сплошь представители т. н. третьего элемента – элемента совершенно не государственного, не понимавшего народа и не способного к творчеству, т. к. в громадном своем большинстве было невежественно, а главное – лишено исторических заветов»[53]. Если вынести за скобки явную пристрастность, в этой цитате можно обнаружить суть претензий высших слоев к интеллигенции – она является носительницей антисословных (в понимании консервативного дворянства – антигосударственных) настроений, она не имеет исторических корней, она вообще находится вне социальной структуры в том виде, в котором эту структуру представляли себе консервативные круги. И при этом имеет наглость претендовать на власть. «Проникнув в правительство, – пишет Савелов, – интеллигенция и там продолжала свою разрушительную работу и сделала невозможною борьбу с нею»[54].

Из контекста приведенных цитат явно следует, что под интеллигенцией господин Савелов подразумевал образованных разночинцев и менее всего был готов прилагать к этой социальной группе какие-либо этические категории. Либеральные настроения в обществе он выводил из деятельности именно разночинной интеллигенции.