Большой души человек. Хирургия и судьба профессора Галеева - страница 17

Однажды я его ужасно подвела. Капризная была. На выезде из леса, где на горе родник, я к Ринату пристала: «Пить хочу, пить хочу!». Он говорит: «Иди попей. Где родник, знаешь». – «Я боюсь! Одна боюсь!». Он слез с телеги, повёл меня на родник, в это время лошадь удрала вместе с телегой. Ринат мне приказал: «Стой здесь, никуда не уходи!», а сам побежал за лошадью. До деревни было километра три, она тогда была окружена забором – поскотиной. У ворот лошадь остановилась – только там её Ринат и догнал.

Бывало, родители отправлялись в гости вечером, меня оставляли с братьями. Сирин-абы – старший брат – хулиганистый был, и поклонниц за ним много бегало, он сразу умудрялся улизнуть. Ринат всегда со мной сидел. Перед нашим домом находилась огромная площадка. Братья брали колесо от телеги, в него вставляли рычаг и катались на нём. Вся деревня туда собиралась, даже взрослые. Ринат-абы меня на этой конструкции катал.

Айсылу, сестра Р. Х. Галеева

Помню, как он будил меня в школу в 1-ом классе. Он в старших классах учился в Альметьевске, очень рано просыпался, ставил самовар. Ринат меня в одеяло заворачивал, сажал за стол, наливал чай. А пока я чаёвничала, расчёсывал мне волосы и завязывал бантики, которые о самовар разглаживал.

Раньше скотины держали много, поэтому лесникам давали план по заготовке сена огромный. Так мало этого, и домой сено нужно. Отец всем запрещал в лес за ягодами ходить – надыровским, тихоновским, кашировским: «Пока не скошу, чтобы ничья нога в лес не ступала! Не ходили чтобы и не топтали!».

Когда выезжали сено косить, собирали человек 30, огромные казаны вешали, барана резали – кушать готовили. Это было так увлекательно – целый праздник! Выезжали по нескольку телег в 2 часа ночи – летом же рано светает. Лес я уже изучила к тому времени как родной дом. Говорю: «Высадите меня, я свою площадку знаю!».

И когда уже бежала к родителям, то наступила на змею. Змея меня ужалила в подошву. Я лишь только обернулась и дальше побежала. Больно особенно не было – словно комар укусил. Примчалась, скачу вокруг матери: «Мама, меня змея ужалила!». Она, видимо, не расслышала, подумала, что комар укусил или овод: «Ладно, пройдёт!». Мама меня положила спать под кустом, а когда я проснулась, нога сильно распухла.

Фельдшер11 в деревне был очень уважаемый, бывший военный, друг отца. Всё умел – и роды принимал, и даже зубы лечил. Фельдшер наложил жгут и отправил меня в больницу – дальше я ничего не помню. Мне уже впоследствии сказали, что ещё час-другой и не смогли бы спасти.

Лежала я в больничном бараке, в Альметьевске, по-русски ни слова не знала, русский начинали учить только с третьего класса. Очнулась – так пить хотелось, а попросить не могла. Санитарка полы мыла – даже не помню, как мне удалось объяснить, но воды она принесла.

Ринат-абы каждый день ко мне приходил. Не знаю, на чём он добирался, но каждый день сидел в палате, читал вслух книги. Через месяц они с Римом учили меня ходить: вставали в разных концах коридора, а я должна была добраться от одного к другому.

Наверно, это был первый случай, когда Ринат Галеев близко соприкоснулся со смертью и возможной потерей родных. К сожалению, случай этот не остался единственным.

Этот эпизод не трагический. Даже наоборот, подобные моменты вспоминаются как счастливые.

В старших классах Ринат Галеев учился уже не в Надырово, а в Средней общеобразовательной школе №1 г. Альметьевска – старейшей школе города, созданной в 1918 году на базе действующего медресе. Директором её работал вернувшийся с войны Мирза Каюмович Тагиров