Большой переполох в Шын-Жане - страница 14

И вот теперь они, в который раз, стояли в нескольких атымах друг от друга, и не могли даже видом подать, что соскучились и рады друг друга видеть. Ведь если бы об этом узнали во дворе, Ли Лианжи бы вряд ли удалось сохранить свою жизнь.

Наконец, слуги сообщили о прибытии Канишья Кадфиза. Он вошел в зал в сопровождении своей свиты, ступая своей знаменитой властной походкой, в своем истино кушанском богатстве и великолепии, которое могло поспорить с богатством самого Императора. Его лицо сластолюбца не могло скрыть презрения, которое он, казалось, испытывал ко всем Кашкаре. Приблизившись к возвышению, на котором сидел Император, он, с трудом преоборов себя, поклонился.

– Желаю сто лет правления отцу-Императору, и тысячи лет Империи Шиньжань!

Император вежливо ответил на приветствие:

– Желаем здоровья и богатства нашему сыну, царю Кушана!

После обмена приветствиями, царь Канишья приказал внести дары. Бесконечными очередями прибывали товары: пряности, благовония, драгоценные камни, слоновая кость, сахар, а также знаменитые яркие кушанские ткани. Во вторую очередь внесли оружие и доспехи, в том числе и драгоценные и редкие в Шын-Жане кольчуги из далекой Персии, и украшенные камнями и золотом персидские семсеры11. Под конец владыка кушан пригнал во двор двадцать отборных рабов-юношей и столько же прекрасных девственниц.

После торжественной встречи, по обычаю, прибывшим гостям погалалось отдохнуть до ужина, во время которого встречались уже в малом составе и менее официально в одном из малых залов дворца. Император опять пригласил Ли Лианжи и свою дочь на встречу, так что ему опять не удалось переодеться. Канишья Кадфиз вел себя все также неприязнено, как и днем. При нем находились два его визиря и известный кушанский генерал по имени Ксандеш. Насколько понял Ли Лианжи, предстоял разговор о тарифах на торговлю, а также о совместных военных действиях против Таньской империи и кочевников.

Разговор начался с обычных вопросов о состоянии торговли, урожаях, скоте и прочих важных вопросах. Впрочем, этот ритуал служил больше для проверки правдивости собесседника, поскольку оба правителя имели своих разведчиков и уведомителей в обеих странах, и прекрасно знали, как идут дела у соседа. Царь кушанов вскоре перешел к вопросу, который, судя по всему, волновал его больше всего.

– Величайший Император, я нижайше прошу вас рассмотреть еще раз вопрос о снижении тарифов на наши прянности. Мои купцы стонут под непомерными поборами ваших таможенников, их прибыль не покрывает расходов по добыче и доставке товара на ваши рынки.

На что Император отвечал, с некоторым удивлением и досадой:

– На уважаемый сын, мы ведь уже говорили об этом в прошлом году, и с тех пор мы понизили тарифы на 5 процентов, о чем же сейчас речь?

Но царь Канишья упрямо клонил свою линию и требовал снижения тарифов. Император был сбит с толку его неожиданной неуступчивостью и никак не мог взять верх в разговоре. Постепенно голоса двух спорящих правителей перешли на повышенные тона, и они перешли к открытым обвинениям. Царь Канишья совершенно непочтительно упрекал Императора:

– Мои подданные в поте лица добывают специи, затем с риском для жизни доставляют их вашим подданным. А вы вместо того, чтобы ценить наш товар, налагаете на него неоправданно высокие тарифы, и подрываете наши торговые отношения!

На что Император, обозлившись на упрямость и наглость своего вассала, отвечал: