Большой риф - страница 24

– Никак не могу запомнить, что важнее. Я лучше играю в рамми. – Тейт протянула ему серебряный крест. – Мэтью, посмотри. Может, этот крест болтался на груди корабельного кока, когда он взбивал масло для бисквитов.

– Может быть. – Мэт потрогал серебро. Безобразная штуковина, будто выкованная кузнецом, и, несмотря на приличный вес, не очень ценная. – Есть что-нибудь интересное?

– Такелажные крюки. Видишь, на них еще сохранились следы канатов. – Тейт устремила взгляд в непроницаемый туман, представляя себе картину далекого прошлого. – Свистящий ветер в клочья рвал паруса, матросы отчаянно пытались спасти корабль. Всех охватил ужас. Мужчины цеплялись за тросы и мачты, матери прижимали к себе детей… и мы нашли то, что осталось от них. – Тейт положила на стол почерневшие крюки и взяла глиняную трубку. – Какой-то моряк раскуривал ее после вахты и наслаждался покоем. А эта кружка была полна эля.

Мэт повертел в руках кружку, не желая признавать, что нарисованная Тейт картина тронула его.

– Ручка отбита. Очень жаль. Много за эту кружку не выручишь.

– Ты думаешь только о деньгах! – возмутилась Тейт.

Мэтью усмехнулся.

– Конечно, Рыжик. Тебе – романтика, мне – деньги.

– Но…

Мэт оборвал ее возражения поцелуем.

– Ты очень хорошенькая, когда возмущаешься.

– Правда? – Она была так молода и так влюблена, что приняла близко к сердцу все его слова. – Я не верю, что ты такой корыстный, каким притворяешься.

– Поверь. История хороша только тогда, когда можно извлечь из нее какую-то выгоду. – Он взглянул на небо и не заметил, как Тейт нахмурилась. – Дождь прекращается. Завтра можно будет нырять.

– Не терпится?

– В общем, да. Надоело болтаться без дела. К тому же не успею я моргнуть, как твоя мать сует мне под нос полную тарелку чего-нибудь вкусного. Беда в том, что я могу к этому привыкнуть. – Мэт погладил ее волосы. – Это совершенно другой мир. Ты – другой мир.

– Вовсе нет, Мэтью, – прошептала Тейт, поднимая к нему лицо. – Может, только чуть-чуть.

Его пальцы сжались, затем медленно расслабились. Она слишком мало знает о жизни, о его жизни, чтобы понять разницу. Если бы он был хорошим, добрым человеком, то не стал бы касаться ее сейчас, не стал бы искушать ни ее, ни себя. Каждый шаг к сближению – ошибка.

– Тейт… – Пока он мучительно решал, оттолкнуть ее или обнять покрепче, Бак сунул голову под брезент.

– Эй, Мэтью, ты… – Тейт и Мэт отшатнулись друг от друга, а у Бака отвисла челюсть. – А-а… п-простите меня. Ах, да, Мэтью…

– Привет, Бак. – Тейт улыбнулась старику и невозмутимо продолжила записи. – Я слышала, вам повезло в покере.

– Да. Да, я… э… – Так и не найдя подходящих слов, Бак сунул руки в карманы и переступил с ноги на ногу. – Дождь кончается, – наконец объявил он. – Мы с Мэтью… ну, мы перевезем все это на «Морского дьявола».

– Я как раз заканчиваю. – Тейт тщательно завернула колпачок ручки. – Я вам помогу.

– Нет-нет, мы сами. – Бак вытащил руку из кармана, поправил очки. – Нам еще надо покопаться в моторе. Мариан говорила, что вы дежурите сегодня на кухне.

– Правильно, – вздохнула Тейт. – И думаю, пора начинать. – Она сунула блокнот под мышку и поднялась. – Увидимся за ужином.

Пока они запаковывали и грузили добычу, Бак держался. В ответ на предложение Мэта снять под склад сарай или гараж на берегу он лишь что-то пробормотал, пожав плечами, и взорвался, только когда они подходили к «Морскому дьяволу»: