Бомбер - страница 8

– А ты что любитель? – выпалил Спирин.

Стас оставил этот вопрос без ответа.

– Я тоже на взводе, Костян. Он мне друг хороший был. Уже его не хватает.

– Ты ещё как-то смог осознать этот факт, а я до сих пор поверить не могу.

– Особенность моей профессии, – пояснил полицейский. Он пристально посмотрел на Спирина, и тому стало не по себе.

– Пожалуй, – пришлось согласиться Константину. Он понятия не имел, сколько этому человеку было лет, но знал, что ему перевалило за пятьдесят.

На свой возраст зеленоглазый брюнет не выглядел: он был подтянут, красив. Проблески седины приходились лишь на его виски. Взгляд начальника уголовного розыска будто прожигал насквозь. «Как на приёме у ясновидящего», – подумал вдруг Костя и съёжился от испуга быть разоблачённым. «Разоблачёным? Интересно, подозревает ли он меня? Скорее да, чем нет. Это же его работа». И тут Спирину пришла мысль об умышленном убийстве друга – теперь он был уверен в этом.

Они знали друг друга пять лет, познакомил их Балаев. Станислав Витальевич Решетников – опытный оперативник и руководитель подразделения, человек серьёзный: со своими жизненными принципами и устоями. Несмотря на тяжбы службы, он всегда находил время для жены и сына, и был предан семье. По сравнению с ним Костя ощущал себя неудачником.

Решетников подружился с Балаевым в тот момент, когда Дима поспособствовал раскрытию серии убийств. В течение продолжительного периода Балаев вещал через радиоэфир информационную приманку, которая вынудила Палача объявиться там, где было выгодно полиции.

Палач – это погоняло известного серийного убийцы – душегуба, долгое время орудовавшего на территории Вечнокаменского района. Прикрываясь работой в такси, этот тип выкрадывал с улиц города женщин предположительно распутного поведения, увозил в лес, насиловал, а затем душил и обезображивал их лица отвёрткой. Стас поймал его и ему досрочно присвоили звание полковника полиции. Он был авторитетной личностью среди знакомых и жителей района. Балаев при случае всегда отмечал уникальность награды, которой удостоился Решетников. Оказывается, что этого звания он был удостоен сверх допустимого предела.

– Что ещё тебе известно об этой парочке? – Решетников прервал размышления собеседника.

– Только то, что уже рассказал.

– Не густо. Ничего конкретного. Ни фамилий, ни каких-либо других установочных данных.

– Неужели убийство? – спросил Спирин.

– Заключение эксперта ещё не готово. Я подозреваю, что ему вкололи сильнодействующий яд, а затем залили в глотку, по меньшей мере, бутылку алкоголя. Следов насилия не обнаружено, но всё же, судя по всему, яд впрыснули в одну из тазовых артерий.

– Но как? Как ты понял это?

– Наружным осмотром я выявил след от инъекции в районе паха.

– Уверен, что инъекция?

– Больше похоже на укус насекомого, но не исключаю.

«Насекомого», – Костя задрожал.

– Отходняк, Костик? – понимающе поинтересовался полковник, – Чаю хочешь?

Не дожидаясь ответа, Решетников долил воды в электрочайник и включил его.

Спирину хотелось рассказать про сон, но он посчитал, что это неуместно: слишком бредово, но уже и не смешно.

«Стас рассказал мне о своих догадках, значит, я вне подозрений, или же, ему так было нужно подать информацию», – Спирин вновь почувствовал себя подозреваемым.

Константин понимал, что не должен оправдывать себя даже в мыслях, так как виноват лишь в том, что оставил друга с незнакомыми людьми. Не более.