– А пятиэтажки?
– Да не было тогда ничего!
Рассказал, как за ними приезжал утром микроавтобус и увозил на работу – в Дом радио на улицу Качалова. А вечером привозил обратно. Хотя станция метро «Речной вокзал» была открыта незадолго перед этим, но ещё не было возможности свободно дойти до неё – по дороге были деревушки. И никакой транспорт до «Речного вокзала» в ту пору отсюда не ходил. Он, как ни странно, не ходит и сейчас – нужно ехать большими кругами, с большой тратой времени. Так что все ходят до метро пешком по Берёзовой аллее. 15—20 минут. Теперь есть прямая дорога. Деревенек по пути уже нет.
А когда Всесоюзное радио с Пятницкой улицы переехало в Останкино (после Олимпиады в 1980 году), он ездил на работу на электричке с платформы Левобережная, которая находится в нашем лесу.
– 15 минут – и я уже был в Останкино!
– Так до электрички ещё надо дотопать.
– 15 минут.
Ну да, подумала я, с его скоростью ходьбы это вполне возможно.
Сударов сказал, что когда-то у него была машина, но на работу на машине он ездил редко. Последнюю свою машину, «Волгу», он продал уже давно, в начале девяностых. А гараж сдаёт.
Напротив его дома, через дорогу, – 158 школа.
– Здесь учился мой сын Антон, – говорю я. – Наверное, и ваш сын Володя тоже? Только пораньше, если ему 45 лет сейчас, а моему Антону сорок.
– Нет. Володя учился в Пушкино.
– В Пушкино? – удивилась я. – А почему в Пушкино?
– Так сложилось… – уклончиво ответил он.
Я подумала, что, может быть, его сын учился в лесной школе – раньше были лесные школы, вроде санаториев: дети там лечились и учились. Если Сударов в одиночку растил сына, то так ему было за сына спокойнее. Или, может быть, Володя жил в семье его сестры Евы, которая жила в Пушкино? Всё-таки мальчику нужна была женская забота, ведь он, Сударов, был весь в работе. Говорит, что порой засиживался на работе до полуночи.
Он опять проводил меня до моего дома. Вернул с благодарностью палантин. Сказал, что я его спасла от холода. И поцеловал при прощании руку.
А потом я позвонила ему, чтобы удостовериться, что он уже дома.
Десятый день знакомства.
Встретились опять случайно, на перекрёстке, у светофора. Я уже возвращалась с бухты, сожалея, что не обнаружила его на берегу, потому что принесла ему распечатки того, что о нём написано в Интернете, фотографии из «Семейного альбома» и распечатку его статьи «Радиотеатр для детей».
Идя с бухты и стоя у светофора, увидела его, идущего на бухту. Как всегда – легко и стремительно. И как он так ходит? Как ему удаётся такая походка?
Села на заборчик, прямо напротив светофора, жду. Он перешёл дорогу и – идёт себе мимо. Поразительно: он не заметил меня! Я вот тут сижу, как воробей, на заборе, в ожидании его, а он себе несётся мимо. Как всегда – погружённый в свои мысли…
– Борис Иванович! – окликнула его.
Услышал. Оглянулся. Увидел. Обрадовался. Спросил удивлённо:
– А что вы тут делаете?
– Вот, сижу на заборе, вас поджидаю, а вы проноситесь мимо!
– «А вы прошли с улыбкой мимо И не заметили меня!» – со смехом процитировал он. – Так идёмте на берег! Или вы уже оттуда?
– Была оттуда, а теперь – опять туда. Я вам кое-что принесла интересное. Хорошо, что встретились, а то было бы досадно уносить обратно.
– А что это?
– А вот идёмте, сядем на лавочку, и я вам покажу.
Дошли до ближайшей лавочки. И я вытащила из сумки папку с распечатками. Он смотрел и страшно удивлялся. Много фотографий. О существовании некоторых он уже забыл – о том, что они у него были.
