Костик, ушедший и, видимо, навсегда в собственную ограниченность. Ему там уютно, спокойно, удобно. И, кажется, счастливо.
Что же тогда, в «Зеленой лампе», он восхищался собой посредством философии, литературы, психологии. А теперь, повзрослев, обходится без этих посредников и восхищается собою напрямую, не нуждаясь в подпорках. То есть достиг какой-то абсолютной чистоты любви к самому себе?! А тогда, в «Зеленой лампе» у Бориса не хватало духу упредить, сказать ему правду. Вот с такой червоточиной было всё его педагогической счастье. А он сам, Борис. Разве был тогда упоен лишь одной философией?! Млел от самого себя, и было стыдно за это после. Почему-то помнится именно этот стыд.
Всё, что провозглашалось Костиком, было настолько тяжеловесно и вяло, что, казалось, он к концу фразы заснет от избытка самоуважения. «Мне тут э-э… говорили многие, что в современной России перспектив никаких и человеку сколько-нибудь нестандартному делать нечего, а уж если бы я там остался – просто-напросто задохнулся, потерял бы себя».
Костик жил все эти годы на пособие и собирался продолжать так до старости. Только вот ничего «насчет семейной жизни». (Видимо, никто не хочет связываться с живущим на пособие.) Но у него есть девушка, она с Украины. О роде ее занятий он ответил настолько витиевато и загадочно, что Борис с большим трудом понял, что она курьер.
Напоследок, он церемонно обнял Бориса (умиляясь своей искренности), поблагодарил за всё, что «Борис Вениаминович сделал для всех нас в «Зеленой лампе». Кажется, ожидал, что Борис разрыдается, и набежала легкая тень разочарования от того, что не разрыдался. Счел, наверное, что вот как время подсушило Учителя. «Выходит, Борис наш уже не тот? Но надо быть снисходительным».
ПОЗВОНИЛА Ольга, жена дяди Наума (брата мамы). На квартиру Бориса есть покупатель. Нашелся, наконец-то. И берет сразу, то есть, не продавая, не разменивая ничего своего. Почти без торга, «две тысячи баксов, сам понимаешь, не в счет». Когда Боря сумеет приехать в N-ck?
Он как раз собирается в отпуск, так что всё вроде бы складывается удачно, он успевает покончить со всеми формальностями. Пусть покупатель пока что вносит задаток.
Ольга ответила, что поскольку ни Борис, ни Инна не дали ей доверенности на продажу, не соизволили (весьма ядовитый, но справедливый упрек), задаток он может вручить только Борису.
А если покупатель как-нибудь дематериализуется?
Он очень хочет квартиру Бориса, объясняет Ольга, так что дождется. Тем более что над ним не каплет. (Следует подробное объяснение, почему не каплет. Эта ее, в общем-то, милая деревенская обстоятельность (Наум в свое время женился на бывшей своей студентке) сейчас раздражала. Дождется, дождется. Но чтобы Борис совсем уж не расслаблялся, она добавляет: «скорее всего».
Получается, ему надо ехать в N-ск, не имея гарантий?!
Ольга еще раз упрекает его за то, что он ей не дал доверенности и предлагает Борису решать самому.
Раз пять как минимум повторив, что если покупатель передумает или же ей покажется, что он может передумать, то пусть сразу же его известит, Борис сказал, что приедет… Но если только у нее появятся сомнения по поводу сделки, хоть тень сомнения!
В свое время в покупку и ремонт этой квартиры Суперфин вложил, ладно, если бы душу, почти что всё, что заработал, будучи директором филиала. Их местный N-ский
