В пьяном угаре он имеет тенденцию становиться слишком милым.
– Я выходила на улицу. Мне нужен был воздух.
Кашель щекочет горло, но мне удается его сдержать.
– Я скучал по тебе и твоим сексуальным танцам, – протягивает Джек, заканчивая фразу не очень сексуальной икотой. – Упс, прости.
– Знаешь, было бы намного приятнее, если бы ты не был пьян.
– Ты… – он берет паузу, чтобы икнуть, – …самая сексуальная девушка, которую я когда-либо встречал.
– Правда?
Джек энергично кивает.
– Определенно. Прости, если я недостаточно часто говорю об этом.
Итак, несмотря на то, что все мое тело болит от усталости, я снова выхожу на танцпол. Джек по дороге выпивает очередной стаканчик какого-то алкоголя.
Когда он осушает еще две кружки пива или непонятно чего, я веду его в туалет, пока он не изверг весь свой дневной рацион на танцпол. Распахнув дверь, я толкаю его прямо к унитазу. Не проходит и секунды, как Джека начинает рвать, а вслед за рвотой начинаются истошные стоны. Я опускаюсь на колени.
– Все хорошо, Джек. Ты в порядке, – шепчу я, успокаивающе потирая ему спину.
Ты сам виноват.
Как только стоны стихают, я наполняю чашку водой и подношу ее к губам Джека.
– Выпей.
Он пытается залпом осушить целую чашку.
– Не торопись, иначе будет хуже.
– Как же мне с тобой повезло, Скар.
Я молчу.
Джек прислоняется к стене. Его лоб блестит от пота, и я нежно зачесываю его волосы.
– Ты удивительная, красивая, совершенная, – бормочет Джек, все еще пьяный, и закрывает глаза. – Ты заботишься обо мне. – Он снова открывает глаза, улыбается. – Я люблю тебя.
Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его в лоб.
– Ты устал? Наверное, пора заканчивать вечеринку.
Джек кивает. Я поднимаюсь, направляясь к импровизированному диджею и выключаю музыку. Все понимают, что на сегодня вечеринка окончена, и через десять минут в помещении никого не остается. Надеюсь, ребята не поехали домой пьяными. Обычно, когда у нас проходят вечеринки, я объявляю, что все, кто не в состоянии ехать домой, могут остаться здесь. Сегодня же мой голос недостаточно силен, чтобы кричать.
Когда последние гости уходят, я возвращаюсь в ванную. Джек все еще лежит на полу.
– Все ушли. Вот, возьми, – говорю я, протягивая две таблетки.
– Спасибо, красотка.
Я беру его за руку. Лихорадка, очевидно, возвращается – мои ладони становятся влажными.
– Тебе пора ложиться. Пойдем, я помогу тебе дойти.
Спотыкаясь, мы поднимаемся по лестнице и, наконец, попадаем в его комнату. Я стягиваю с него грязную одежду и оставляю в одних боксерах, как он любит спать. Затем я укладываю его под одеяло и открываю окно, чтобы впустить немного холода, как он предпочитает.
Уложив Джека в постель, я присаживаюсь на край кровати, чихая от врывающегося в открытое окно холодного воздуха. Из-за сильной боли в горле я морщусь и тяжело сглатываю.
Внезапно к моему лбу прикасается рука. Я опускаю взгляд на обеспокоенные глаза Джека, который заметно протрезвел после рвотных фонтанов в ванной.
– Скар, детка, ты вся горишь. Тебе плохо?
Неужели он наконец-то заметил?
– Я в порядке. Тебе нужно поспать, Джек.
– Что у тебя болит? Давай я приготовлю куриный суп с лапшой или что-нибудь еще? – настаивает он.
Но когда Джек начинает вставать, с губ его срывается глубокий стон. Он ложится обратно, крепко зажмурив глаза.
– Голова кружится. Тошнит.
Смахнув с его лба прядь мокрых волос, я кладу руку ему на щеку.
– Тебе станет лучше, когда ты выспишься. – Мой голос окончательно стал хриплым от напряжения.
