Бортовой - страница 22

Кто он? И какого чёрта пытался меня обездвижить?

Окончательно я очухался лишь через пару минут, когда трём четвертям моих систем, оставшимся работоспособными, удалось-таки запустить штатную систему управления. Слава богу, электроника не сгорела, только вырубилась от перегруза. А напуганный экипаж в полном составе собрался в рубке.

Итиро и Таро Мацунори.

Маркус Нойман.

Эрнест Ромашкин.

Виктор Щербаков.

Тна Вуур, личное имя Арнрит.

Том Бэйнс.

Кто из них?

Кто?

И – зачем?

Не думал, что хоть раз в жизни произнесу, пусть даже мысленно, эти слова.

– Повреждения серьёзные?

– Не очень. Движки целы, обшивку кое-где покоцало – это легко устранимо. Плохо другое: трансмиттер сдох.

– То есть мы остались без дальней связи? С чего это вдруг?

– Спроси что-нибудь полегче, Том. Механических повреждений нет. Значит, либо его угробило электромагнитным импульсом, либо у кого-то на станции руки кривые. Выясняю.

– Но двигаться-то мы можем? – встрял Виктор Петрович. – Наш полёт был чрезвычайно удачным… если не считать последнего инцидента. Мы везём бесценные данные о формировании планет, и научный мир…

– Простите, коллега, но научный мир ждал наши данные четыре с половиной миллиарда лет. Лишний день или другой роли не сыграют, – со своим фирменным мрачноватым юморком проговорил Эрнест.

– Мы стартуем в срок, – заявил Том. – Это не обсуждается.

– Но повреждение корпуса…

– Подлатаемся. Время ещё есть. Но стартуем мы в срок.

– Опять пахать как проклятым… – буркнул Маркус. Технари плохо выспались и после ударной вчерашней смены выглядели неважно. – Том, с тебя лишний отгул.

– Вернёмся – гуляй. А пока все по местам и за работу.

Настроение у экипажа было понятно какое, и все без исключения вели себя вполне логично. Но кто-то из них был в трюме. Кто-то из них пытался вывести из строя маршевый двигатель… Лёгкий скафандр нашли у выбитого люка, в коридоре. Попытки обнаружить следы ДНК ни к чему не привели: этот кто-то хорошо подготовился. Причём основательно. Противодесантную мину в кармане на борт не пронесёшь. Зато в контейнерах с научными зондами разнообразного назначения и формы – запросто. В разобранном на две или даже три части виде, например. Даже ядерная начинка мины – это не реактор, а бомба, которую в деактивированном состоянии и при неповреждённой оболочке хрен обнаружишь. Фонить она будет не больше любого прибора. А всё это… непотребство может означать только одно: некто был настолько заинтересован задержать «Арго» на этом, как выразился Том, краю географии, что провернул целую операцию по внедрению своего человека в экипаж. Или вербовке, невелика разница. Снабдил миной, какими-нибудь электронными «примочками», инструкцией, кодами связи. Это, в свою очередь, наводило на грустные мысли о возможных сообщниках на станции и, может быть, даже на Земле.

Вот цель заговорщиков оставалась до сих пор неясна. Плохо. Знать бы, зачем это затеяли, полдела было бы сделано.

Может быть, дело было в чувствительной «пятой точке», не знаю. Но я подбросил наживку, а Том, умница, подыграл и ограничил время. Теперь наш противник вынужден играть в цейтноте. Более того, мы теперь знаем, куда он придёт. Остаётся организовать засаду.

– Нас хотели задержать здесь, – Вуур, в отличие от остальных, не покинул рубку и не отправился в медотсек. – В неисследованном секторе, вдали от транспортных узлов и пограничных баз. Тому, кто организовал диверсию, что-то нужно от одного из нас. Неважно, что именно – служба, предмет или информация. Это что-то весьма ценно для него, иначе нет смысла стараться. Но… я теряюсь в догадках, – чуланец совершенно по-человечески развёл руками. Шестипалые изящные кисти при этом сложились «лодочками»: признак недоумения. – Что касается меня, то я не являюсь носителем государственных тайн своей планеты и не имею допуска к жизненно важным земным секретам.