Звенящая тишина с новой силой стала наполнять внутреннее пространство черепной коробки, легкая тошнота уже не болталась ниже пищевода, а медленно подползала к гортани, виски сдавливало так, что серое вещество могло в любой момент просочиться через глазные яблоки.
Оставшись наедине с собой, Марк решил, что возвращаться сегодня в отдел будет не самой лучшей идеей, выслушивать занудные наставления начальника не было никаких сил и желания, и домой спешить, где его снова встретит вечно недовольная жена, тоже не хотелось. Лучшим вариантом, чтобы собраться с мыслями, было задержаться здесь, в душной комнате для допросов.
С трудом стянув с себя узкий, не по размеру пиджак, Марк аккуратно повесил его на спинку металлического стула, пригладил по привычке зачесанные назад русые волосы и, закатав рукава черной рубахи, опустился на сиденье, безразлично уставившись в небольшое окно, защищенное решеткой.
Чувство облегчения не наступало, как бы Марк ни старался. Чтобы задушить тошноту, он медленно вдыхал и выдыхал воздух, но она лишь отвечала неприятной отрыжкой, усталость и раздражение все больше расплывались по телу. Голова гудела так, что невидимые звуки небольшого замкнутого пространства эхом отдавались в ушах, мышцы, натянутые как струны, ломали его, выворачивая тело наизнанку.
«Как же это тяжело – чувствовать себя ответственным за чью-то судьбу. Почему чувство вины за эту дрянь не покидает меня? Я же прав! Ведь я прав? Или, черт возьми, я был несправедлив к этой..?» – думал детектив. Чтобы хоть как-то снять боль в глазах, Марк закрыл веки и, крепко сцепив пальцы на затылке, застыл в таком положении на несколько минут. Он продолжал задавать себе один и тот же вопрос: а правильно ли он поступил, принудив Винсента подбросить сумку Полли, в надежде, что она раскроет имя босса, заправляющего в округе. Конечно, Марк и сам знал, кто ворочал сбытом наркоты в Куинсе, но что бы они с Питом ни делали, подобраться к хромоножке Ренди так и не смогли. Место, заброшенный склад удобрений, где Ренди передавал товар Винсенту, месяц назад снесли, и старик, этот осторожный черт, больше на связь с парнем не выходил. Оставалась только Полли, которая могла вывести на Ренди, она была единственной зацепкой.
«Но сотрудничать она не захотела, и я забыл предложить ей гарантированную защиту. Может, тогда она стала бы сговорчивее? Может, и стала бы, но она со своими куриными мозгами не захотела понять, чего я от нее хочу. Ну и плевать, тем хуже для нее. В этом мире соображать нужно быстро».
Длинный коридор, освещенный тусклым светом люминесцентных ламп, напоминал тоннель, из которого точно не было выхода. Плотно закрыв за Полли серую металлическую дверь, охранник глухим, равнодушным голосом произнес:
– Руки на стену, ноги на ширине плеч.
– Дяденька, попросите за меня, – отчаянно заплакала Полли. – Я честно не виновата. Я не делала ничего, – умоляюще шептала она, но слова не производили никакого впечатления на мужчину. – Я боюсь! Я не хочу в тюрьму. Я не виновна, – Полли хотела обернуться, но конвоир ее остановил:
