– Не помешало бы. Хотя бы сейчас.
– Не поняла.
Ах да. Она ведь не знает самого главного во всей истории. Почти ключевой момент.
– Вообще-то, – протянула я, отводя взгляд в сторону. – Если быть до конца честной, то я ушла рано утром.
– То есть он не видел тебя после всего того, что… – Гита старательно подбирала слова, – произошло?
Я кивнула ей почти сокрушенно.
– Не видел. Я ушла до того, как он проснулся.
– Вот как! Он был настолько плох? – Вопрос был задан таким тоном, словно Гита спрашивала о погоде на завтра. Я же чуть не поперхнулась своим кофе, чувствуя, как начинают гореть собственные щеки.
– Гита, ты шутишь? Господи, прекрати! Дело совсем не в этом.
Но Гита продолжала подливать масла в уже пылающий огонь:
– Значит, он был хорош?
– Я этого не говорила, – быстро ответила я, пытаясь совладать со всеми эмоциями и изобразить на лице полное безразличие. Получалось с трудом.
– Да я уже все поняла, – хохотнула подруга, подмигивая и легонько пихая меня локтем в ребра, на что я многозначительно закатила глаза. – Можешь не отмазываться.
– Да куда уж мне. Я очень надеюсь, что это будет мое последнее прощание с ним, знаешь ли.
Гита снова громко прыснула, тут же прикрывая рот ладонью в попытке сдержать смех. Я шикнула на нее, чтобы успокоить, но поняла, что сама была готова рассмеяться.
Мы, тихонько хихикая и взяв друг друга под руку, направились обратно к барной стойке. Мысленно умоляя подругу замолчать сию же секунду, я метнула в Воскресенского быстрый взгляд и заметила, что он смотрит на нас с неподдельным интересом. Я бы даже сказала, – с чудовищным любопытством, потому что мне хватило лишь секунды, чтобы разглядеть эту эмоцию в его голубых глазах. Одной секунды, потому что смотреть на него дольше я себе не позволила.
Когда мы оказались возле него, то уже успели с горем пополам взять себя в руки и лишь загадочно улыбались. Как бы там ни было, главный секрет сегодняшней ночи был наконец мною раскрыт, хоть и не совсем подробно.
Это позволило мне вздохнуть полной грудью. Стало действительно немного легче.
– Расскажите и мне, что вас так рассмешило, – произнес Саша, сверля нас обеих взглядом. При этом он мягко улыбался, но в небесном взгляде отчетливо читалось подозрение.
И наплевать. Даже если он догадался, о чем мы говорили с Гитой. Пусть сколько угодно закидывает меня своими красноречивыми взглядами и всевозможными намеками. Какая разница, если до момента, когда я выйду из этой кофейни и больше никогда его не увижу, оставалось лишь несколько фраз, одна вежливая улыбка и семь метров до двери?
– К сожалению, я спешу, поэтому не судьба.
– Какая жалость. – Саша с наигранным сожалением вскинул брови. – Тогда посмеюсь над твоей шуткой в другой раз.
Я не стала ему отвечать, иначе этот обмен любезностями мог растянуться до бесконечности. Вместо этого повернулась к Гите, чтобы обнять ее.
– Напиши мне, – попросила она, обнимая меня в ответ.
Гита смотрела с долей тревоги, и немного беспокойная улыбка выдавала ее с головой. Да уж. А ведь когда-то мы втроем прекрасно проводили время вместе. Гита всегда считала Сашу тем самым забавным другом, который постоянно рядом и вечно несет какой-то бред, изрядно веселя всех присутствующих. В его компании в самом деле было легко и забавно.
Если, конечно, вы не встречаетесь.
И уж тем более если вы не встречались когда-то в прошлом.
– Напишу. И ты пиши.
