Позади перворожденных, припадая сразу на обе ноги, ковылял несчастный, освобожденный от пут, леший. Разумеется, в силах Синтариэля было помочь лесному хозяину и излечить его тяжкие раны, но он, пока что, решил погодить со своим участием – неизвестно что за пакость притаилась в низине, спрятавшись за редкой стеной чахлых елей.
Да и сам леший об излечении не просил – то ли не желал быть обязанным, то ли опасался, что перворожденные, потратив силу на избавление его от ран, не совладают с тем враждебным созданием, присутствие которого начинал ощущать не то что Синтариэль, но и неопытный Голубой Мотылек.
Ели показались принцу уродливыми и смертельно больными – по некогда могучим стволам ползла серая гниль, хвоинки, местами, порыжели, местами – осыпались, а под самими деревьями колыхалась чёрная и вязкая жижа, в которой тонули корявые корни.
Эльфы переглянулись, посмурнели и заторопились – чтобы там ни притаилось в засаде, расплата за содеянное обязательно настигнет виновного. Нельзя безнаказанно губить живой лес и пытаться вредить эльфийскому принцу.
Пройдя сквозь чахлый ельник и здорово изгваздав свои узорчатые сапоги, перворожденные вышли из сумрачной чаши и замерли, положив руки на рукояти мечей.
Виновник горя, настигшего лес, отыскался.
И они ему не завидовали.
… Чрезвычайно ободренная собственной смелостью, воодушевленная удачным побегом и радостная от предстоящей встречи с прекрасным принцем, Лионелла Ланье, присев на пень, принялась болтать ногами и вертеть головой – где же ты, красавчик-принц? Твоя судьба, сидящая на пне, вот-вот начнет скучать!
Принц, как на зло, появляться не спешил и Лионелла слегка надулась – как же так? Зачем обманывать ожидания доверчивого ребенка, влюбленного в рыцарские романы? Нет, так нельзя! Это скучно и Лионелла отказывается играть по нелепым правилам!
Тут еще, в придачу к прочим бедам, налетела мошка – мелкая, черная, ужасно кусачая и давай досаждать капризной девчонке, забиваясь той в нос, уши, в рот и пытаясь влезть в глаза.
Кошмар кошмарный!
Испуганная Лионелла, так и не дождавшись прибытия принца на белом коне, соскочила со своего пня и, не разбирая дороги, бросилась в лес, как можно дальше от гнусной мошкары.
Бежала она быстро, хоть и спотыкалась на каждом шагу, обдирая руки о колючие ветви. На тех же самых колючках оставались клочья ее нарядного платья, но девочке не было никакого дела до собственного внешнего вида. Искусанные части тела, в основном – лицо, шея и руки, ужасно зудели и чесались. Лионелла чесала укусы, раздирая их в кровь, хлюпала носом, рыдала и от отчаянья, пыталась звать маму.
Пока бежала, ухитрилась заблудиться и попасть неизвестно куда – кругом возвышались ели и ёлки, под ногами мерзко хлюпало, дорога петляла, уводя несчастную искательницу принцев все дальше и дальше, в гиблую топь.
Девочка постоянно испуганно оглядывалась, озиралась по сторонам – отовсюду доносились влажные шлепки, какие-то мерзкие, сосущие звуки и тихое, полное злорадства, хихиканье неведомого существа, совершенно не похожее на мужественный голос прекрасного принца, о котором грезила Лионелла.
– Кто здесь? – голос маркизы дрожал, но девочка бодрилась – А ну, покажись! Немедленно выходи – это тебе приказываю я, Лионелла Ланье Сийнезийская!
Ехидный смех, от звуков которого мороз пробегал по коже, служил единственным ответом на все ее вопли.
