– Может, просто перекинешь? – шиплю в ответ.
– Это не честно, не находишь?
– Я не позволю, – кидаю злобный взгляд на Родиона, а где-то в самой глубине подсознания загорается лампочка желания.
– Так и как мы поступим?
– Не знаю, – сведя брови отворачиваюсь и утыкаюсь в своё овощное блюдо.
– Перекинь за меня сама.
Не долго думая, хватаю кубики и…
Вот это подстава.
– Спрячь вот это вот! – ругаюсь, указывая на лицо Родиона.
– Что?
– Свою хищную улыбочку!
– Ничего она не хищная. А ты просто сама этого хочешь, вот и упираешься.
– Ты это подстроил, – слегка ударяю кулаком по несчастному столу.
– Не я кидал.
– Да ты псих! Ты не будешь целовать мои бёдра и на этом точка! – злобно смотрю в чёрные глаза, а у самой мысли уже далеко отсюда.
– А что я буду целовать? – схватив меня за руку, дёргает на себя.
От неожиданности влетаю губами в его щёку и замираю. Отлипнуть не могу, вообще не шевелюсь. А Родион медленно поворачивается ко мне и просто смотрит.
Кончики наших носов упираются друг в друга, а до губ всего несколько сантиметров. Лишь немного стоит податься вперёд и поцелуй.
Что я и делаю.
– Так не пойдёт, – снова отстраняется мужчина, а у меня глаза на лоб лезут.
Он динамит меня второй раз! Это уже ни в какие ворота!
– Да ты больной! – подпрыгиваю с места, но один рывок, и я снова сижу вплотную к Родиону.
– Мы не доиграли.
– И что ты предлагаешь делать? – щурюсь, давая понять – терпение моё на исходе.
А он косится на кубики.
– Не-ет! – снова собираюсь ругаться.
– Я оставлю за собой право ещё одного хода. Твоя очередь.
Сглатываю и сгребаю игрушки со стола. Какая свадьба? Сегодня же попрошу передышку. Мне точно стоит разобраться в себе.
Кидаю. Сделав нереально глубокий вдох, беру лицо Родиона обеими руками и провожу языком по его губам. Что-то не везёт мне на облизывание. Ловлю себя на мысли, что делаю я это слишком уж медленно.
Быстро довожу язык до уголка его губ и отворачиваюсь.
– В Буку будем играть? – голос Родиона тает за звуком удара пластиковых кубиков о стол.
Не успеваю увидеть, что выпало, прохладные пальцы на моём подбородке влекут в другом направлении. Губы обжигает прикосновение, а следом влажный язык скользит в мой рот и ведёт под моим языком до самого кончика.
Как прерываю поцелуй, даже не осознаю. Звон посуды приводит в чувства – я на расстоянии метра от Родиона и пялюсь на кубики, где собственно и написано «лизни язык». Адские кубики.
К нам спешит официант, кажется, шуму я наделала слишком много. Игрушки исчезают в бархатном мешочке, а он, в свою очередь, во внутреннем кармане Родиона.
– У вас всё хорошо? – улыбается парень, осматривая нетронутый обед.
– Заверните с собой, – спокойно говорит мой спутник и поглядывает на меня. – Дома поедим.
Ну уж нет! Никаких дома не будет! Бежать, бежать без оглядки. Лариса права, надо поговорить с Виталей и расставить все точки над i.
Молодой человек в фартуке лихо уносит тарелки, а я не тороплюсь садиться обратно.
– У меня ещё ход, – похлопав по карману, напоминает Родион.
– Думаю, мы заигрались. Не находишь? – пытаюсь дышать размеренно, будто бегу марафон, стараясь сохранить силы.
– Чего ты боишься? – спрашивает, совсем не глядя на подошедшего официанта, достаёт карту и прикладывает к терминалу, мельком взглянув на цифры, вводит пин и вкладывает в папку с чеком чаевые.
Невольно задираю брови. Кафешка, мягко говоря, так себе, чтобы оставлять такую сумму, это же не ресторан высшего уровня. Ну да ладно, деньги не мои, не мне и придираться.
