– А я вот не верю тебе, – ухмыльнулся он.
– Ну, это уже твоя личная паранойя. Сам с ней и живи, а меня не трогай и Лилиану не трогай.
– Стриптизёршу, что ли?
– Именно её. Чижову Лилиану, мужа которой ты шлёпнул и мебельный бизнес отжал.
– Так это у неё… – он удивлённо приподнял брови, – ну, извини, работа у меня такая, отжимать, забирать и управлять.
– Да я же не против, работай, только ко мне не лезь. Тогда я не буду лезть к тебе.
– О как? – насмешливо губой дёрнул.
– А что ты думал, я под твоими камерами буду жить? Чтобы ты каждый мой шаг записывал в блокнотик.
Платон вздохнул.
– Ну, что поделать, не верю я тебе, Федя, ну, не верю.
– Чего не шлёпнуть тогда? Вот большую проблему и решишь.
– Не могу. Брат ты. Совесть не позволяет.
– Совесть? – удивлённо приподнял я брови.
– Да, она, сука, только в этом случае и не позволяет. Понимаешь. Любого могу отдать приказ завалить, а тебя не могу.
– Спасибо за такое откровенное признание. Только ты, Платон, от меня тоже признание получи, раз уже у нас братский, можно сказать, разговор вышел. Я живу нормальной жизнью. Вышел из тюрьмы. Мне проблемы с законом ни к чему. Хочешь верь, хочешь не верь, но это правда.
– Я-то тебе верю, но… не знаю, короче. Ладно, скажу бойцам, чтобы не трогали твою кралю.
– Вот это спасибо, – глянул на него, он сидит, улыбается.
И что-то улыбка его расплываться стала в оскал какой-то волчий.
Я моргнул, открываю глаза, теперь ещё хуже. Два Платона.
– Что за… херня? – ладонью по лицу провел и смотрю… ладони две, – сука.
– Давай, Федя, увидимся, может ещё, – говорит Платон, встаёт и исчезает.
Я на стойке поник как-то. Гулко в голове отдаются чьи-то шаги. И совершенно четко ощущаю укол в шею, ну, а за ним темнота. Только почувствовал, как грузно свалился на пол. Глаза приоткрыл в щёлки, стоит надо мной человек. Не Платон… и улыбается. Зубы белые, белые, а лицо вроде незнакомое… Что ещё за хуйня?
Резко сел на бетонном полу, схватился за голову. В мозгу, словно чугунным рельсом по черепу, железный, непрекращающийся звон.
– Бля, – прохрипел.
Разлепил тяжелые веки и… ничего не увидел.
Мрак. Вот реально, такой жопы я совсем не ожидал. С трудом выровнял кривую мыслей. Потянул шею, вытянул вперёд руку. Кажется, знаю где я. В этот подвал я сам не раз и не два должников забрасывал. А теперь тут я, собственной персоной, и сдается, кинули меня сюда не для того, чтобы выпить со мной ещё раз.
– Сука, – тряхнул головой, разгоняя наваждение от какой-то херни, попавшей мне в кровь.
Во мраке ничего, кроме безумной пляски демонов, ожидающих меня на пороге ада. Чую, будет мне страшный и неминуемый, совсем скоро. Упёрся рукой в пол, попытался встать, но не могу поднять собственное тело. Отшатнулся с места и влип во что-то… мягкое.
Рукой лапнул, остановился. Замер выжидательно. Человек. Рядом со мной лежит человек.
– Эй, Лёха, – толкнул в спину лежащего. Тело шатнулось. Явно человек без чувств и что-то подсказывает, что это всё-таки Лёха.
Пальцами полапал по спине, по голове, нащупал лицо. Толкнул, шлёпнул ладонью, приводя в чувство и… почувствовал что-то мокрое, липкое.
– Лёха, бля, что с тобой? Вот сука, – тронул шею, не могу нащупать пульс или нет ничего.
Переместил пальцы в другое место, тоже нет пульса. Приподнялся, но снова качнулся на место. Встать не могу, а надо. Руки уже все в крови. Запах. Густой, сладковатый запах смерти бьёт в нос, отрезвляя и заставляя, шатаясь, раз за разом пытаться встать.
