Наверное, только поэтому я не сбежала от Поклонского и позволила усадить себя на лавочку. Возможно потому, что он единственный, кто не станет меня жалеть? Не будет охать и причитать, неловко улыбаясь? Чужого, пусть и искреннего, сочувствия не выдержу — оно станет последней каплей. Мне ещё всю родню обзванивать завтра, сообщать, что свадьба отменяется. Вот где стресс будет, потому пока берегу свои последние уцелевшие в этой войне нервные клетки.
Закончив командовать, Поклонский небрежно засовывает в карман брюк телефон и закатывает рукава ещё недавно идеально отутюженной рубашки. Обнажает крепкие предплечья, увитые крупными венами. Замечаю край тёмного рисунка татуировки, выглядывающей из-под ткани, но рассмотреть детали не получается. Да и не моё дело, какими узорами украшает своё тело чужой мужчина. Мы случайно встретились и так же быстро разойдёмся.
Из темноты вырастает невысокий худенький мужчина в безупречном костюме и протягивает Поклонскому пиджак, даже не глянув на меня. Сухо кивает, прощаясь, и так же бесшумно растворяется в темноте.
— Начальник моей охраны, — зачем-то поясняет Дмитрий, провожая мужчину взглядом.
— Мне казалось, начальники охраны должны быть… внушительных габаритов.
— Тупые качки пусть кабаки охраняют, я нуждаюсь в мозгах, опыте и хитрости. Так что Охотский — самый лучший кандидат.
Поклонский встряхивает пиджак, достаёт из кармана ключи и подходит ко мне. Не успеваю понять, что он задумал, и в следующий момент оказываюсь закутанной в его пиджак, а он большой и тяжёлый, пахнет мужским крепким парфюмом.
— Ты замёрзла, — всё тот же тон, которому так много людей подчиняется. — Не спорь, Варя, заболеешь.
— На улице тепло.
— А у тебя истерика. В таком состоянии очень легко простудиться. Организм даст сбой и сляжешь с пневмонией.
Мне действительно очень холодно, и я ёжусь, кутаясь в пиджак. Сил на споры нет, а Поклонский пользуется этим: подходит слишком близко и присаживается на корточки напротив.
— Варя, я отвезу тебя домой.
— Нет, — вскидываюсь, готовая на ноги вскочить, но тяжёлый взгляд Поклонского пригвождает к лавочке. — Ни в коем случае!
— Я снова спрошу: ты меня боишься?
— И я снова переспрошу: а должна?
Он усмехается, а вокруг глаз появляются морщинки.
— Меня — нет. Тогда почему опять пытаешься убежать? Просто подвезу, нам по пути. Какой смысл отказываться?
— Я просто не хочу ехать домой, — и это правда. Всё ещё не готова туда вернуться.
Он очень странно смотрит на меня, наклонив голову. Щурится, цепким взглядом ощупывает лицо, а мне кажется, что и вправду касается. Даже до щеки дотрагиваюсь, смахиваю с кожи невидимую паутинку.
— Чего ты боишься, Варя?
Вероятно, я слишком долго всё держала в себе, и теперь меня сам чёрт толкает.
— Я боюсь этой ночью оставаться одной в квартире. Лёня… не хочу его видеть, не выдержу. Завтра я вызову слесаря, поменяю замки, а пока буду просто гулять.
— Слесаря говоришь? — переспрашивает задумчиво, а я вижу по выражению глаз, что решает что-то, прикидывает.
Меня вдруг посещает идея, которой не могу сопротивляться. Засунув в сумку руку, я нахожу на дне телефон. Если та рыжая была на корпоративе, то её должен знать Поклонский. А я хочу выяснить наконец, кто она. Мне это нужно, чтобы не осталось ни единого слепого пятна в этой истории.
— Вы знаете её?
Дмитрий забирает у меня телефон и поднимается на ноги. Внимательно смотрит на фотографии, и лицо каменеет. Он определённо знает её, знает лучше меня, и от выражения лица, с которым он вглядывается в экран, мурашками покрываюсь.
