— Красивая девочка, — отдаю честь его вкусу. — Не знала, правда, что в России разрешили многоженство. И как давно?
Не про многоженство, конечно, спрашиваю. Меня интересует совсем иное. Как давно они вместе.
Борис на звук моего голоса вздрагивает и резко оборачивается.
Да-да, милый, это я. Твоя жена собственной персоной. Законная.
Улыбаюсь ему, хотя больше хочется располосовать его холеную рожу. Какого черта вообще?
— Алена? Ты здесь? Откуда? — хмурится мой, вроде как, муж.
Серьезно? Он серьезно, вместо того, чтобы начать оправдываться, спрашивает меня о чем-то подобном?
— Встречный вопрос, дорогой, — ухмыляюсь, вопреки тому, как меня вновь начинает заметно потряхивать от происходящего.
— Да я просто… — бросает быстрый взгляд на занятую разглядыванием ассортимента детской одежды брюнетку.
— Да уж верю, что ничего сложного в этом не было, — кривлюсь. — Так как давно? — повторяю свой ранний вопрос.
Ужасный вопрос.
Мне одновременно хочется, чтобы он сказал правду и соврал. Потому что… Разве так можно?
— Она хоть знает, что ты женат? — уточняю следом.
В уборной мне показалось обратное. Но мало ли, вдруг не настолько девушка и милая, как видится на первый взгляд?
— Нет. И ты ей не скажешь, — требует внезапно муж хмуро. — Вообще ничего ей не расскажешь.
Изумительно!
На деле я лишь иронично бровь выгибаю. Да, осознанно копирую жест своего несравненного босса, помня, как тот безотказно действует на наших клиентов. Вот и Боря заметно тушуется. Правда только в первое мгновение, во второе — на его лице появляется ярость.
— Если ты все испортишь, клянусь…
— Что? Что ты сделаешь? Дорогой моймуж, — буквально выплевываю обращение.
А сама смотрю на него и будто впервые вижу. Это не тот Боря, которого я знаю. Мой Боря никогда бы не позволил себе так со мной разговаривать. Да просто голос повысить. Да, иногда он раздражался, но всегда вел себя корректно по отношению ко мне. Но сейчас… И все это из-за стремления защитить совсем другую женщину!
Чувствую, как на глаза опять наворачиваются слезы. И тошнота знакомо подступает к горлу. Может ли этот день стать еще хуже? Может. Я сама его и усугубляю.
— Не волнуйся, я не настолько жестока, как ты, — улыбаюсь снисходительно. — Я не буду ей ничего рассказывать. Потому что ты сам ей расскажешь, когда будешь бегать по судам и делить нажитое в браке имущество.
Нет, все-таки я жестока. Наверное. По крайней мере, по отношению к себе — точно. Иначе не понять, какого черта я улыбаюсь ему и терплю происходящее, вместо того, чтобы закатить истерику и вмазать неверному супругу. Так хочется. Но я только крепче сжимаю кулаки за спиной и шире улыбаюсь. Следую совету все того же босса: улыбаться, что бы ни случилось. Как бы тебя кто не бесил. Все равно улыбаться. И с этой же улыбкой давить конкурентов и прочих людей, кто мешает жить. Мой муж мне вот очень мешает. Боль от его поступка не дает дышать полноценно. В ушах шумит. Перед глазами черные круги расплываются, но я усилием воли не даю им захватить разум полностью. Сперва нужно закончить эту встречу. Хотя чего ее заканчивать? Достаточно просто развернуться и уйти. Все, что надо, я уже выяснила. Нет причин задерживаться. И я почти так и делаю, когда мой локоть оказывается стиснут рукой Бориса.
— Ты ничего не станешь делать, Алена. Иначе, клянусь, окажешься на улице вообще без всего. Не забывай, что это ты пришла на все готовое. И живешь ты именно в моей квартире. Ездишь на моей машине. Именно я способствовал тому, что ты сейчас имеешь. Без меня ты бы и половины не достигла.
