Серьезно?
Он серьезно мне это говорит?
— Да пошел ты, Лебедев! — силой отбираю у него свой локоть и отступаю, чтобы иметь возможность полноценно смотреть в его бесстыжие глаза. — И ты прав, мне нахрен не сдалось все твое имущество. Подавись им! Ты очень ошибаешься, если думаешь, что за прошедшие годы я не построила для себя запасной аэродром.
Вру, конечно. Ни черта у меня нет. Он прав. И если я сейчас уйду, то останусь ни с чем. Не считая собственной гордости. Но ухожу. Лучше так, чем позволять и дальше себя унижать и втаптывать в грязь.
Меня всю трясет, ноги едва держат, но я упрямо иду к выходу. Как можно дальше от места, где разбилось мое сердце. Туда, где смогу вдохнуть полной грудью. А муж… Пусть катится ко всем чертям! Девочку только жаль. Как говорится, единожды предавший, и все такое. Но каков козел! Да и я не лучше. Как можно столько времени жить с человеком и не замечать его гнили? Правду говорят, любовь застит глаза. Из которых вновь текут слезы, а у меня сил нет, чтобы их вытереть. Не думала, что окажусь когда-нибудь в подобной ситуации. И что мне будет так сильно больно.
— Алена, — доносится из-за спины сочувствующий голос.
И этого хватает, чтобы обида с отчаянием одержали верх. Разворачиваюсь и прижимаюсь к груди Владислава Владленовича, крепко обнимая его за талию.
Потом я поругаю себя за эту слабость. Сейчас же мне просто нужно утешение. И Владислав дает мне его. Не менее крепко прижимает к себе, что-то ласково приговаривая. Кажется, даже целует в макушку, не уверена. Да и пусть. Мне так плохо, как никогда еще не было.
4. Глава 4
Я пропускаю момент, как и когда мы оказываемся в машине. Для меня не существует этих мгновений. Я одно средоточие боли и отчаяния. Прихожу в себя от того, что меня опять начинает тошнить. Правда приступ как начинается, так и отступает резко. Как только я понимаю, что все это время сижу на коленях начальства. Как осознаю, так и замираю в ужасе, боясь пошевелиться и посмотреть в глаза Владислава Владленовича. Но он все равно замечает.
— Ну, как вы, Алена Игоревна? Успокоились хоть немного? — интересуется заботливым тоном, что я вновь несколько тушуюсь.
— Да, спасибо, — отзываюсь гнусавым от слез голосом, боясь поднять на него глаза.
Мамочки мои, какой стыд!
Просто кошмар!
И что хуже всего, я не спешу исправить сложившееся положение. Слишком тепло и спокойно — вот так. К тому же, мне вдруг протягивают платок. Самый простой. Носовой. И это так старинно и по-джентельменски, что я невольно хихикаю.
— Я думала, такое только в фильмах можно увидеть. Что мужчина платки носовые носит с собой, — поясняю на вопросительный взгляд.
— Привычка. Дедушка всегда говорил, что настоящий мужчина никогда не выходит из дома без двух вещей: носового платка и зонта.
— А зонт зачем?
— А вдруг пойдет дождь, а я без зонта, чтобы девушке помочь?
Хм…
— И то правда. А меня никто не учил. Меня растила бабушка, а она работала в детдоме, и ей зачастую было не до меня. Детдомовские ребята ей были гораздо важнее, ведь у них нет никого и ничего. Так она говорила, — признаюсь зачем-то.
И вновь замираю в смущении. Как-то не думала я делиться такими подробностями своей жизни.
— Неправда, — тихонько отзывается Владислав Владленович. — Забота и внимание нужно всем, вне зависимости от статуса.
— Вы правы. Поэтому, когда в моей жизни появился Боря, я была счастлива. Наверное, это меня и сгубило. Я так хотела тепла и внимания, что клюнула на первого встречного. Но мне казалось, что это, правда, любовь, понимаете? — смотрю на него в полнейшем отчаянии.
