Возразить нечего. Я была не в состоянии вникать в юридические тонкости и согласилась на все, что мне предлагал этот мужчина, и этот клуб. Назад уже не отмотать, придется как-то выкручиваться.
– Да.
– Не слышу, – довольно скалится Коц.
– Я все поняла, Махмуд Арамович, – упрямо вздергиваю подбородок.
Прогибаться неприятно, но не смертельно. Еще посмотрим кто кого.
– Пошла вон с глаз моих, – небрежно взмахивает рукой.
Проглатываю и это, разворачиваюсь и выхожу из кабинета. Обидно, но делать нечего, справедливостью здесь и не пахнет. Он – босс, он принимает решения. Мерзкий торговец человеческими эмоциями!
Выхожу на улицу и жадно вдыхаю свежий воздух. Сегодня придется на такси. Нет сил. Вызываю и обхватываю себя руками, чтобы спрятаться от пронизывающего ветра. Чувствую на себе чей-то взгляд и оборачиваюсь. Никого не видно. Только вот черный тонированный внедорожник стоит на парковке. Не видела его раньше, а может просто не замечала.
В такси едва не выключаюсь. Нельзя. Завтра зачет сдавать, надо подготовиться. Где только силы на все взять?
Покупаю лекарства для мамы на несколько дней и иду домой. У подъезда не горит фонарь. Включаю и поднимаюсь на четвертый этаж по лестнице. Мама не ходит. Открываю дверь своим ключом и вхожу в квартиру.
– Мам, я пришла, – громко говорю я.
В ответ тишина. Тревожно дергается в груди. Скидываю куртку и кроссовки и иду на поиски.
– Мам, ты чего молчишь?
Нахожу ее в комнате. Лежит на кровати лицом к стене и не реагирует на голос.
– Ма-ам? – по моей коже бегут колючие мурашки. – Мамочка, мама! – кидаюсь к ней.
Рустам
Черт бы их всех побрал!
Меня уводят к хозяину клуба. В его кабинет вламываюсь с ноги и ударяю кулаком в стол.
– Какого хрена у тебя тут происходит?! – Наклонившись вперед, рычу ему в лицо.
– Ворон, угомони своего слабонервного друга, – лениво просит мужик. А Ворон даже не собирается шевелиться. Я слышу его смешок за своей спиной. – Эти девочки мои, – вновь обращаются ко мне. – Они здесь добровольно. На ринг выходят добровольно. О рисках знают. Что ты хочешь мне предъявить? Остынь и спроси у них, если хочешь. Я разрешаю разговор.
– Мне нах не нужно твое разрешение! На, – швыряю на стол посылку. – Просили передать. Я больше ему ничего не должен.
– Благодарю. – Его рот растягивается в мерзкой улыбке, а посылка оказывается спрятана в ящике стола.
Зубы бы ему пересчитать, но территория не моя. Ворон отрицательно качает головой, показывая, чтобы я не нарывался. Он – не тот человек, мнением которого можно пренебрегать.
В этот момент дверь кабинета распахивается, и я на уровне инстинктов ощущаю ее раньше, чем поворачиваю голову. Русый хвост лежит на плече, глаза переполнены гневом, скулы заострились, а губы подрагивают в попытке скрыть эмоции.
– Больше не задерживаю, если у вас ко мне нет вопросов.
Скольжу внимательным взглядом от ссадины к ссадине. Замазала, но я помню каждую. Дальше по шее, узким плечам, ключицам и снова возвращаюсь к глазам, в которых плещется океан из негодования, возмущения, страха и опасной дерзости.
От девчонки пахнет адреналином. Это чувствуют все в радиусе нескольких метров. У владельца клуба темнеет взгляд, Ворон перед выходом вздыхает и закатывает глаза, едва заметно качая головой, Мирон скрипит зубами. А она взвинченная, тонет в своих эмоциях и ничего не замечает, удерживая высоко подбородок и упрямо глядя на всех присутствующих.
