– Да, сэр! – подтвердил я. – В академии имени Группы Захвата нам давали по «новейшей экономической истории России» эволюцию Лёньи Голубкова, сэр! Но вы, я полагаю, знаете предмет ближе и глубже, сэр!
– Так вот, Гарри! – раскурил инспектор Сиси Карауллинз новую роскошную сигару. – Лёнья Голубков, этот загнивший экзотический фрукт оголтелого российского рынка, не только испортил функцию желудка демократам, о чём ты как раз и знаешь, но этот хитрый Лёнья проявил себя и ранее, ещё до «перестройки», основательно испортив «идеологический суп» самим коммунистам…
– Я полон внимания, сэр! – гаркнул я, жадно обсасывая палочку от эскимо.
– И знаешь, что сделал этот парнюга в то время, когда вся Россия «сидела на карточках»? – недобро прищурился инспектор Сиси Карауллинз.
– Ноу, сэр! – выдохнул я, чувствуя, что у меня мурашки побежали по бронежилету.
– Этот Лёнья, – вошёл в раж инспектор Сиси Карауллинз, – вступая в преступные сговоры с завмагами, претворил в жизнь свой дикий план! Он скупал колоссальными партиями варёную колбасу по цене 2-20, коптил её в загородной самодельной коптильне и продавал уже по цене 3-62, но в долларах, и сказочно наживался при этом!..
– Так вот почему не хватало колбасы на всех! – воскликнул я. – Но, сэр, копчёной колбасы ведь тоже не было, сэр?
– Правильно, – поощрил меня тёплым взглядом инспектор Сиси Карауллинз. – Её не было! Поскольку в процессе копчения у Лёньи Голубкова получался изумительный по качеству каучук, не хуже природного бразильского, и он угонял его эшелонами на Запад. А много мороженого есть вредно, – упредив моё поползновение к холодильнику, заметил инспектор Сиси Карауллинз. – Пингвином будешь! А они в наших краях не выживают.
Запрягайте, хлопцы, коней правильно…
(о поэтическом творчестве)
Приходится констатировать, что поэзию люди не любят…
И вот тут – удивительный парадокс! Стихи, даже самые примитивные, «положенные на музыку» и распеваемые – лихо или с грустью, – все слушают с удовольствием (во всяком случае, не стремятся тут же выключить источник), а вот такие же (или даже лучше!) стихи, но просто «положенные на бумагу», игнорируют.
Одни не любят поэзию вообще, другие относятся к ней холодно, третьим всё равно…
Ну, поэты – «мастера», «классики» – тут не виноваты!
А вот когда читаешь очередную «нескладушку» (а даже дети знают, что это такое) в какой-нибудь газете, а то и в журнале, то понимаешь, что к «любви народной» эта «вещь» не приведёт, не приблизит к ней. Скорее, наоборот!
Ну какому нормальному читателю (а он и в школе хорошо учился, и классиков даже и сейчас почитывает) интересно читать стихотворение, в котором восемь строк и пять из них – неправильные (то ударение попадает «не так», то одна строка – ямб, вторая – хорей, то рифмы нет…).
Сразу скажу: мне – интересно. У меня даже редкое хобби появилось: я беру и исправляю стихотворения опубликованной подборки (допустим, в районной газетке) одно за другим (быстро-быстро). И потом выбрасываю всё «наработанное» в мусор… Рифмы не исправляю, только размер: ямб – так ямбом выписываю весь текст, хорей – так всё исправляю на хорей… А ведь ещё мы знаем (или отдельные из нас знают), что есть и другие стихотворные размеры – дактиль, амфибрахий, анапест (и это только наиболее распространённые размеры)…
Я как-то (давно уже) с одним редактором вёл разговор о том, что реже надо печатать «нескладушки». Они – местные поэты – так быстрее научатся писать правильно, складно. И им потом будет стыдно за эти их «ранние произведения» (но локоток-то ведь не укусишь – они уже опубликованы)… Или – не научатся?.. Или – не будет стыдно?.. Но тогда возникает вопрос: а читателю-то зачем это всё читать (он и классиков-то не всегда читает!)?
