Солнце расслабленно разливалось по всему небу. Его оранжевое дыхание проникало в нас, словно молитва.
Как все взаимосвязано в жизни. И я понимал, что мне не нужна другая судьба, другая профессия, кроме той, которую мне подарили Бог, Томск и Россия.
– Егор! Отзовись. Тебя радист на связь с конторой вызывает.
– Бегу! Кому я на ночь понадобился. Что им там не спится?
Я вбежал в неказистый дом без крыши, накрытый брезентовым пологом. В доме-палатке было тепло и пахло солёной рыбой. За обшарканным столом сидел наш радист Алик и по громкой связи с кем-то разговаривал.
– Так точно, Леонид Борисович. Все передам. Не волнуйтесь! Выполним. Куда мы денемся! Егор, ответь главному геологу.
Радист протянул мне микрофон.
– Добрый вечер, Леонид Борисович! Егор слушает! Что там стряслось?
– Егор! Вы на пороге открытия! Мы сегодня получили результаты анализов ваших проб. Поздравляю! Все присланные пробы доказывают наличие в отложениях золота. Надо только оконтурить золотоносные осадки и постараться предварительно подсчитать запасы. Расширьте зону поисков. А рабочие пусть не халтурят. Копают шурфы строго по проекту. Количество шурфов надо увеличить. Расширьте контуры участка. И следите за качественным опробованием выработок.
– Вас понял!
– И все силы бросьте на выполнение геологического задания. Золото – это похвально! Но от нас страна ждёт комплексного решения. Нужны также скопления других цветных и драгоценных металлов. Природные условия у нас схожи с богатыми россыпями Аляски. Увеличьте количество маршрутов в районах побережья и на близлежащих площадях. Фиксируйте каждое проявление металлов в обнажениях и шлихах. Я верю в вас, мальчики! Конец связи!
Комната наполнилась тишиной, лишь осипший треск помех включённой рации прерывал её спокойное состояние.
– Час от часу не легче! Мы что – двужильные? Люди устали. Питание дрянь! Все мокрые до трусов. А нам увеличивают и увеличивают объёмы работ, – воскликнул я угрюмо. – Сдохнем в маршруте. И что дальше?
– «Держись геолог! Крепись геолог! Ты солнца и ветра брат!»
– Издеваешься!
– Сочувствую!
В открытый проем двери врывалось жёлто-зелёное море прибрежной тундры, разрываемое холодящем душем, охрипшего прибоя.
Я вышел из дома и побрёл в сторону палатки, где жили геологи. Под ногами сновали какие-то насекомые. Над головой нудно ныли бессчётные полчища комаров.
Геологи отдыхали, развалясь на самодельных нарах, застеленных хвойным лапником на спальных мешках. Вид у них был удручающий, словно они пересекли пешком Северо-Ледовитый океан. Верхняя одежда висела на верёвках и походила на застиранные мокрые гимнастические кальсоны. Обувь сохла на воткнутых в землю сучковатых палках. В палатке пахло потом и мокрой одеждой. Спёртый воздух в палатке давил на психику и настроение.
– Привет, мужики! Что-то тут у вас не русским духом пахнет.
– Привет! Привет! Сил нет заняться благоустройством. Ждём ужина. После того, как набьём утробу, проветрим наше бунгало – за всех ответил Ваня Глаголев, выпускник Томского политехнического института.
Это было его первое поле. И он держался изо всех сил. Вован, так его прозвали работяги, родился в потомственной семье шахтёра Кузбасса. Детство и юность у него прошли в Междуреченске. Стройный, спортивный, выносливый, с целеустремленным подбородком, с росчерком строгих бровей на лице, с ярким броским взглядом голубых глаз и с железной хваткой победителя. Если он устал, значит в маршруте было действительно трудно.
