Каждая из сторон обвиняет другую в показном разъединении во имя объединения в нужный момент, то есть в наличии стратегии. Но это лишь приманка для толпы. В действительности, правые и левые, взятые целиком, играют совместно на мнимое различие, работают совместно на сохранение модели политической симуляции, и этот сговор намного перевешивает стратегии каждой из сторон. Более того, в этой системе симулированного раздора, разубеждения, являющейся также стратегией мирного сосуществования на глобальном уровне, вообще нигде нет никакой стратегии, а есть некая судьба, поглощающая всех нас, судьба неизбежного производства социального и устрашения посредством социального. (Мы инвестируем в это производство социального подобно необратимому идеалу, даже для того, чтобы бороться с ним). В этой системе тактического распределения труда отступление одной из партий (ныне левой) – своего рода предательство, удар ниже пояса, промах, поскольку ведет к прекращению политического инвестирования, то есть определенное количество энергии не попадает в сферу усвоения социального, что является поражением для всех. В общем, левые ведут себя дурно. Они позволяют прихоть раскола внутри себя по пустякам, тогда как их настоящая роль, от которой им не уйти, – стать надежными, крепкими партнерами в игре политического равновесия и сбалансированности с правыми, быть хорошим проводником социального электричества (как тут не усмотреть сочетание советской власти и электричества в определении социализма, подобно сочетанию зонтика и швейной машинки на хирургическом столе).
Но, с другой стороны, можно сказать (и самое удивительное в данной истории то, что все гипотезы возможны одновременно, что как раз и определяет сегодня политическое [или конец политического]: то есть чередование вращающихся в невесомости разнообразных гипотез, ни одна из которых не отменяет другую, циклическое наложение друг на друга и взаимодействие всех моделей, но ведь именно эта антигравитация, это не поддающееся определению явление захватывает, потому что оно кладет конец всякой стратегии и всякой политической рациональности). Если почти везде в мире возникает подобная проблема перехода власти к левым как некоего всеобщего поворота к «социализму», как коренного изменения манеры жить и думать, то это не традиционное неожиданное осложнение, состоящее в том, что правые силы, будучи измотанными властью, на время уступают ее левым, чтобы те пришли им на смену и послужили «правящему классу» в качестве временного приводного ремня. Левые силы как исторический протез правых (что также не лишено смысла). Это еще одна гипотеза в основе сочинения Сангинетти о лучших способах сохранения капитала в Италии.
Но если согласиться с тем, что сегодня основной вопрос уже не о капитале, а о социальном факторе, и единственной тактикой восстановления социального, ускоренного производства социального является дискурс кризиса, то становится ясно, что левые в силу того, что были порождены и вскормлены критической мыслью, навяжут себя власти в качестве наиболее достоверного представителя, последовательного воплощения, верного зеркала кризиса. Власть будет передана левым силам уже не с целью разрешения реального кризиса (его не существует), а для управления дискурсом кризиса, критической фазы капитала, которая не имеет конца, поскольку будет происходить в области социального.
