В ванной я скинула последнюю одежду, оставшись лишь в белье и чулках, и с явным удовольствием запихнула пыльное, опостылевшее за поездку дорожное платье в корзину для грязного белья. Поправив кружево бюстье, думала, менять белье или нет? Решила, что это ждет. Да и оставаться совсем голой не хотелось, а в ванной даже халата не наблюдалось, лишь банное полотенце, которое особой длинной не отличалось.
Оглядела себя в зеркало, что висело над умывальником: черное кружевное белье, пояс и чулки с подвязками больше открывали, чем скрывали. Совсем не то белье, что благородные, чопорные аристократки предпочитали, особенно в повседневной жизни. Но видели бы вы то белье, наверняка поняли, почему я даже в повседневной жизни предпочитаю кружево, вместо плотной, неудобной ткани, которая, к тому же, еще и натирала частенько нежную кожу!
Ну и что, что красоваться мне в нем не перед кем? Ну и что, что, не обзаведясь мужем, я, под подозрительные взгляды, скупаю половину магазина кружевного белья? Зато мне нравится, удобно и придает мне уверенности, как ни странно. К тому же, мне не приходится в уборную отлучаться вместе со служанкой и пропадать там на полчаса, так как самой справится не получается!
Ладно, мысли – мыслями, но лучше бы меня в таком виде даже служанкам не видеть. Мало ли как они к подобным капризам относятся? Люди все же чужие и со мной не знакомые. Ко всему прочему, судя по звуку открываемой двери, доносившемуся из комнаты, принесли мой багаж.
Я уже, было, потянулась за полотенцем, когда за спиной открылась дверь в ванную.
Ну и нравы у них тут! Прислуга совсем от рук отбилась, врываться в ванную к хозяевам без стука!
С этими невеселыми мыслями я повернулась, дабы отчитать наглую служанку, да так и застыла с открытым ртом и ошарашенным выражением на лице, полностью копируя вошедшего, что замер в дверях, круглыми глазами взирая на мое белье.
Я отмерла первая и, запуская в мужчину первым, что попалось под руку, заорала:
– Тебе совсем жить надоело, хамло аристократическое?!
***
– Нет, я не понимаю, неужели было трудно увернуться? – ворчала я возмущенно, прикладывая ко лбу герцога полотенце со льдом. Несмотря на мое недовольство и немного стыда, за то, что практически покалечила человека, чувствовала и неуместное самодовольство от того, что все же попала. И как попала! Ровнехонько в лоб! Ай, какая я меткая, оказывается! Даже не целясь толком!
И все бы ничего, радоваться мне своей меткости, если бы снарядом не оказалась хрустальная, массивная мыльница. Вот кому, скажите мне, придет в голову использовать это хрустальное безобразие в качестве мыльницы? Как итог – потеря сознания герцога и внушительная шишка, что неэстетично красовалась на высоком аристократическом лбу.
И, в конце концов, сам виноват! Ко мне в ванную ворвался? Ворвался! Без стука? Без! На мое белье пялился? Еще как! А то, что в его доме в ванной находятся такие опасные и тяжелые предметы, как хрустальная мыльница, вообще безоговорочно только его заслуга. Не моя – это уж точно.
Несмотря на все мои доводы, а предательское чувство вины меня все же мучило. А если бы действительно покалечила? Может, я погорячилась? Ну, зашел, ну, увидел, мало ли! С кем не бывает…
– Я был занят другим, – послышался хриплый голос в ответ.
– Это, чем же? – подозрительно спросила я и посмотрела в насмешливые глаза. В этот момент мое чувство вины несколько поубавилось. Я даже пожалела, что хам только шишкой отделался.
