Да, у этих драконов всё как-то… сложно. Вздохнув, я взяла его за руку и потянула к лестнице.
– Как снять Проклятье Бездны?
– Никак, – он послушно шёл следом за мной. Высотой не ниже двух метров и примерно столько же в плечах, он следовал, как уставший и напуганный щенок.
– Что значит – никак? То есть, эти раны не заживут никогда?
– Оно наложено ровно на срок наказания. Когда пройдёт срок, тогда и затянутся раны.
Я сжала зубы и немного прибавила шаг.
Звери. Просто звери.
– Это не страшно. Правда.
– Но ведь тебе больно.
– Больно.
– Тогда пойдём к тебе.
Молчание. Я обернулась, а Реган, не улыбаясь, вскинул бровь:
– Ко мне?
– К тебе.
И больше мы не проронили ни слова.
Я не хотела говорить Регану, что чувствую его боль. Стоило прикоснуться к мозолистым пальцам, как по спине, плечам, рукам побежала струями боль, словно это меня подвергли наказанию. Она была лишь отголоском, неявным, отдалённым, но даже по этому жжению я могла представить, что происходит с драконом. Проклятье Бездны сделало его почти человеком.
Отчасти поэтому я не оборачивалась, чтобы он не видел моего напряжённого лица, накатывающих на глаза слёз.
Проходившие мимо люди удивлённо оглядывались на нас, даже горничные, которые, впрочем, тут же опускали взгляд и бежали дальше, сверкая оголёнными по самое “не хочу” ногами. На этаже, где располагались комнаты драконов, нам встретился Аллен. Встретившись со мной глазами, он открыл было рот и даже поднял руку, словно собирался остановить меня, но потом замер и молча проводил нас взглядом.
Реган прошёл к одной из множества дверей и открыл передо мной. У него не было даже ключа, но запертая дверь послушно распахнулась перед своим хозяином.
– Постойте, – между дверью и Реганом возник ледяной дракон, что сменил своего товарища на посту моей личной охраны. – Я должен убедиться, что внутри нет ловушки.
Реган пожал плечами и шире раскрыл дверь. Ему ли не знать, какие обязанности у моих телохранителей.
Через пару минут ледяной вышел и кивнул, разрешая нам уединиться.
Оказавшись внутри, я осмотрелась. Комната небольшая, но уютная, для одного человека – более чем достаточно. Во многом похожа на ту, которую мне выделили в первый день, и точно так же в дальнем её конце возле выхода на балкон расположилась личная туалетная комната.
Ни о чём не спрашивая, я прошла прямо к ней и заглянула внутрь: ванной нет, но душевая кабинка в полном нашем распоряжении. Повернула вентиль и стала ждать, когда пойдёт тёплая вода.
Реган подошёл почти беззвучно. Встал в проходе и молча наблюдал, как я скидываю тапочки, расстёгиваю верхние пуговки и медленно приближаюсь к нему.
– Идём, – я вновь потянула его за руку, и снова почувствовала жжение в тех местах, где у него были раны.
Наверное, надо было стащить с него перепачканные штаны, но не решилась. Толкнула его в душевую прямо так. Потом стянула платье, оставшись, как есть, без белья, и, скользнув внутрь, прикрыла стеклянную створку. Чего в этом действии было больше: неутолённой жажды ночи или сострадания, – не знаю. Он смотрел, как по моему телу стекают струи чуть тёплой воды, но не делал ничего, и тогда я всё же потянула за кончик шнуровки на его штанах, ослабила её, присев, начала снимать с него одежду и не сдержала резкого выдоха, когда его достоинство оказалось прямо перед глазами.
Не сейчас.
Усилием воли я заставила себя встать, когда Реган расправился со штанами и бросил их мокрой бесформенной тряпкой на перегородку. Развернула его к себе спиной и, взяв с полочки небольшой ковшик, принялась поливать его раны. Жжение на коже, которое я чувствовала, прикасаясь к нему, поначалу усилилось, но потом постепенно начало проходить, уступая место тупой боли.
