— Ты прав… прав, — покивал задумчиво головой, рассматривая меня. — не ожидал… — а потом словно очнулся и обратился к остальным: — С этим парнем шутки плохи.
— А причем здесь Север? — Я обернулся на голос. Константин Иванович, муж Лины, незаметно подошел сзади. — Кто он вообще такой, чтобы рассуждать на такие темы?
— Мой внук имеющий большой, не в пример тебе, потенциал.
— Потенциал? Да не смешите, Савелий Васильевич, у вашего внука, кстати, не родного, максимум потенциал его отца, о местонахождении которого никому ничего не известно.
— Костя, позволь мне решать, у кого какой потенциал. Пока я вижу светлое будущее только одного члена моей семьи, и это, к сожалению, — развел руками, — не ты.
Краем глаза я глянул на Константина. Он побледнел, желваки на скулах ходуном ходили, а кулаки он спрятал в карманы брюк. Быть камнем преткновения между двумя и так не жалующими друг друга родственниками — неприятно, и я, извинившись, отправился пройтись по берегу.
Шел не торопясь, собирая время от времени землянику.
Берег был крутой, песчаный, а в нем полно дырок — гнезд ласточек. Спустив ноги, сидел, наслаждаясь видом быстрой реки с шумом перекатывавшейся сквозь валуны. Внезапно взгляд выхватил что-то трепыхавшееся, и сначала подумал, что это плывёт какая-то живность, но тут же откинул эту мысль, всмотревшись. Человек! Ребёнок!
Я бросился в воду. Несколько широких гребков по быстрому течению вдогонку — всё решали секунды. Уже через минуту ухватил девочку за одежду, потянул на себя обмякшее тельце. Плыл обратно, ухватив ее за волосы, и мучительно вспоминая, как делать искусственное дыхание. Вытащил ребенка на берег и с ужасом узнал дочь Лины и Константина.
Реанимировать пришлось с минуту, но, наконец, из ее рта полилась вода, девочка закашлялась и открыла глаза, судорожно вздохнула.
Жива!
— А ну отвали от нее, сукин сын! — яростный окрик сверху заставил меня окаменеть. Девчушка уже села и, обхватив коленки, ревела. — Извращенец!
Сверху посыпались камни. Я поднял голову и встретился с разъяренным взглядом Константина, отца девчонки. Он скатывался в крутого берега на узкую косу, куда я вытащил ребенка, лицо его было красным от ярости. Я ничего не успел ему объяснить — из глаз брызнули искры, и наступила темнота…
…Очнулся ночью и не сразу понял, где нахожусь. В ушах шумело, а ногам было холодно. Через какое-то время сообразил, что шумит река, а сам я наполовину в воде.
Лежал и глядел в черное небо на звёзды. Сил подняться не было — жутко болели рёбра, плечи, а лицо невыносимо жгло. Вдалеке послышался лай собак.
С трудом перевернувшись на живот, попытался встать на четвереньки. Боль пронзила тело, я задохнулся и упал плашмя, лицом утонув в песке. Собачий лай приближался. Уже представил свору бездомных псов, раздиравших меня на части.
Неожиданно ослепил яркий свет, я зажмурился.
— Здесь кто-то есть, — услышал голос, а затем собачье дыхание, и мокрый нос ткнулся в лицо.
Я открыл глаза.
Меня на что-то положили и куда-то понесли. Я снова потерял сознание и очнулся уже на кровати. Вокруг белые стены, на них солнечные лучи. Открыл рот, чтобы спросить, где я, но почувствовал мягкое прикосновение к плечу и замер.
— Тьфу, напугал ты меня, Север. — Дед. Он сидел на стуле возле кровати, на широкие плечи был накинут белый халат. — Кто так тебя отделал?
Я видел, как он напрягся — знал сам, но хотел услышать от меня.
