– Я не думаю. Я знаю, как обстоит дело на самом деле.
– На дворе двадцать первый век! – Кристина нацелила на него палец. – А не темное средневековье! Сейчас не тыкают в… в… в таких людей пальцами! Не смеются над ними! Не обижают!
– И ведьм на кострах не сжигают, – пробормотал Марк.
– В виде исключения на них пишут рапорты! Ну же, Марк, – Кристина вдруг порывисто схватила его за руку. – Неужели ты думаешь, что я обижу твою дочку только потому, что она… она особенная?
Марк не знал, чему удивляться больше – внезапному переходу на «ты» или ее порывистому жесту. Кристина, кажется, немного смутилась своей импульсивности – откинулась назад, скрестила руки на груди.
– Если ты хочешь, чтобы я и в самом деле простила тебе этот рапорт – ты дашь мне поговорить с дочкой.
Еще и шантажистка! Они какое-то время молча смотрели друг на друга. Марк убеждал себя кивнуть, встать и уйти. Ведь дело касается самого дорогого, что у него есть. Вероники. И ею рисковать нельзя. Кристину Кузьменко Марк совсем не знает, так, пара встреч.
Зато он хорошо знает свою дочь. В голове снова всплыло ее задыхающееся: «Моя любимая Христина».
Резким движением Марк достал из кармана форменных брюк телефон.
– Предупреждаю – в общении она… – он все же замялся.
– Особенная, – мягко улыбнулась Кристина. – Я помню, Марк.
Он нажал на видео-звонок. Пока шел дозвон, еще раз взглянул на Кристину – и предупреждающе поднял палец. Она кивнула.
Прошло соединение. На экране показалось лицо дочери.
– Привет, малыш, – Марк старался говорить спокойно. И улыбаться, глядя в экран смартфона. – Угадай, кто сейчас рядом со мной?
Марк не знал, зачем он сказал именно так. И точно оказался не готов к громкому, с придыханием:
– Христина?!
Марк смог только кивнуть. Как Вероника умудрилась сразу догадаться?! Но дочь иногда демонстрировала удивительную, совершенно непонятную и невозможную для нее проницательность. В голове стучало: «Это надо прекратить. Звонок надо оборвать. Ничего хорошего из этого не выйдет». А Кристина вдруг как-то неуловимо оказалось за его плечом.
– Привет, Вероника!
На визг Вероники из телефона обернулись несколько посетителей кафе. А весь экран телефона занял вдруг детский рот. Это Вероника целовала со своей стороны экран своего смартфона. Марк почувствовал, как к лицу прилила кровь. Да что же он натворил, идиот?!
– Тише, тише, Вероника, – мягко рассмеялась Кристина. – Отодвинься немного, чтобы я тебя рассмотрела.
Вероника послушалась, и теперь в экране телефона снова было видно ее лицо. Марк привык к тому, как выглядит его дочь. А для неподготовленных людей это зрелище могло быть… неприятным. Он скрипнул зубами.
– Так вот ты какая, Вероника, – между тем продолжала говорить Кристина. – Я очень рада с тобой познакомиться.
– Ты настоящая?! – с присвистом спросила Вероника.
– Кажется, да, – рассмеялась Кристина. – Сейчас у папы твоего спросим. Папа Вероники, как вы считаете, я – настоящая?
Марк повернулся к ней. И с удивлением увидел, что выражение лица у Кристины было абсолютно спокойным. А в глазах… в глазах не было ни отвращения, ни – что еще хуже – противной фальшивой жалости. Любопытство и благожелательность. И то, и другое – искренние.
– Да, – он прокашлялся. – Настоящая.
Вероника снова взвизгнула, но тут же притихла. И задала следующий вопрос:
– А что ты делаешь рядом с папой?!
Кристина тронула его руку и прошептала:
