— А ты… — Орлов окидывает взглядом мой наряд и зависает.
Я ожидаю услышать комплимент, потому что в платье из плотного полупрозрачного кружева, расшитого бисером, выгляжу шикарно. Оно словно футляр обхватывает фигуру, демонстрируя формы. В высоком аппетитном разрезе виднеются обнажённые ноги. Узкие стопы изящно изгибаются в босоножках на тонких высоких каблуках.
— Оно почти прозрачное, — наконец выдаёт Орлов.
— Такой фасончик, — похоже, комплиментов я сегодня не дождусь.
— В таком виде ты не пойдёшь — безапелляционно, заявляет Орлов.
— Ты серьёзно?! — тут же взвиваюсь я. — Я потратила кучу денег на наряд, подобрала под него подходящий для тебя, прождала тебя целый час, а сейчас ты мне заявляешь, что тебе, видишь ли, не нравится моё платье. Иди к чёрту, Орлов! Или мы идём вместе, или я одна.
Должно быть, моё лицо в этот момент темнее грозовой тучи, а глаза мечут молнии, потому что наше вечное противостояние взглядами я впервые выигрываю.
— Ладно, поехали, — соглашается Орлов. — Всё равно на переодевание уже нет времени.
Очень хочется ответить, что даже если бы оно и было, то я всё равно не стала бы ничего менять. Но предусмотрительно прикусываю язычок и молчу.
Церемония шумная и многолюдная, приглашённые — актёры, музыканты, художники, светские львицы, бизнесмены — толкаются на красной дорожке будто в метро в час пик. Кричат и щёлкают вспышками фотографы, хаотично бегают организаторы и официанты с полными подносами бокалов.
Я вновь чувствую себя в центре внимания, притягиваю взгляды нарядом, приветствую знакомых, кокетливо улыбаюсь, вступая в короткие разговоры. А вот Орлову всё происходящее явно не нравится. Он держит меня за руку так крепко, что мне передаётся его напряжение. Он силится сохранять на лице ровную улыбку, да и в целом выглядит так, будто с трудом сдерживает остро скребущегося зверя недовольства глубоко внутри.
— Золотинка! — слышу я за спиной знакомый голос и оборачиваюсь. — Привет, красотка! — Миша Славин — мой некогда одноклассник, а ныне, благодаря деньгам своего отца — популярный певец, подскакивает ко мне и заключает в объятия.
Нас тут же обступают папарацци, и Миша, оттеснив Марка, разворачивает нас к камерам. Его рука пробирается в глубокий кружевной вырез платья на моей спине, прижимая к себе ещё ближе.
Продолжая улыбаться в объективы, краем глаза замечаю, как Орлов, с силой ухватив локоть Славина, резко оттягивает его руку от моей спины. Миша отвечает на это недоумённым вопросительным взглядом. Игнорируя Славина, Орлов хватает меня за руку и ведёт к дверям в зал.
— Ты что делаешь? — спрашиваю его строгим шёпотом.
— А что делаешь ты? — с нескрываемым недовольством в голосе парирует Орлов. — Какого х… этот щенок тебя лапает?
От его резкости и строгого выговора я изумлённо распахиваю глаза.
— Орлов, ты нормальный?! Миша мой старый друг. Мы с ним в школе за одной партой сидели.
— И это даёт ему право тебя лапать? — в тёмных глазах штормит, в уголках глаз веером западают морщинки, превращая взгляд в пристальный холодный прищур.
— Мы просто поздоровались. Это тусовка, здесь принято так общаться.
— Значит, на подобные тусовки мы больше не ходим.
— Это ещё почему?
Орлов наклоняется к моему уху и напоминает:
— Потому что мне надоело оттаскивать от тебя мужиков. Мы договаривались не ставить друг друга в неловкое положение.
— Именно этим ты и занимаешься! Завтра везде напишут, что ты устроил публичную сцену ревности. Это в лучшем случае. Так что готовься.
