– Ты кого сюда привёл, чудь чухонская? – прохрипел настоятель, тяжело отдуваясь и вытирая лоб. – Это-ж чёртов «двуперстник», раскольник…
Аввакум почесал голову и посмотрел на руку – крови не было, да и вообще – у настоятеля явно не хватило сил, чтобы раскроить череп «Меченосца».
– Вот не будь я в монастыре, то накостылял бы тебе по шее… – прошипел Семён, с трудом удерживаясь от рукоприкладства.
– Да я откудова знал, что сей старик при виде моего двупёрстного креста меня по шее начнёт дубасить как дятел – осину-то? – проворчал Аввакум. – Чё он, ка медведь, посредь зимы поднятый, кидается?
– Мозги надо иметь! – прорычал Семён и шагнул к Елене, что возилась с настоятелем.
Девушка действовала стремительно – словно какая-то машина из фантастических романов. Она быстро закатала рукав рясы настоятеля, и, прежде чем кто-то успел даже понять, что она делала, сделала укол вытянутым из пенала шприцом – причем попав точно в вену.
Скорость движений Елены была такая, что Люткявинче просто не успел увидеть, как она всё это сделала!
– Готово! Сейчас вам…
– Эй! – здоровенный монах сцапал Елену за руку. – Это что вы ему…
– Прошу прощения… – Семён схватил монаха за руку, что была толщиной с его бедро и в лёгкую оторвал от плеча Елены. – Сия девушка изволит быть врачом, причём высокой квалификации. Не мешайте ей
– Фома… успокойся, – проговорил настоятель и сглотнул. – Мне уже легче… Странная ты особа… Да и приятель твой непростые… Извини, что на твоего поганого друга руку поднял… Ладно хоть «двуперстника» прибить – не грех в глазах Бога…
– Это почему? – удивился Руслан.
Настоятель посмотрел на его искусственный глаз и протез, и, видимо смягчившись, пояснил:
– Язычник и коммунист – суть не верующие. Они не впустили в свою душу Бога… Но могут это сделать – так что для Бога они не пропащие души. А вот «двуперстник» твой – он свою душу погубил, когда против своего Бога пошёл, и от истинной веры, ради ереси отказался. Нет для него спасения.
– Охренеть… я-ж помру счас от горя, – фыркнул Аввакум. – Надо ещё посмотреть, чей Бог правильный…
– Да заткнись ты, – встрял Семён, разве что зубами не скрипя от ярости. – И так уже цирк тут устроил…
Настоятель немного посмотрел в синее небо. Его лицо быстро приобрело розоватый цвет, да и задышал он немного глубже.
– Вот за что Господь мне такие испытания выдаёт? Мало было проблем, так тут ещё и этого «двуперстного» еретика терпеть…
– Прошу прошения, если чем обидели… Но так надо. Сам Аввакум из «Меченосцев» – и он нам нужен.
– Для чего? – настоятель посмотрел на Фому. – Брат Фома, пошли, отведи меня в мои покои… Ладно уж, пусть и этот «двупёрстец» с вами тащится… если вы его на цепь и в намордник обещаете посадить…
– Постараемся, что бы он себя вёл нормально, – пообещала Елена и, мрачно, посмотрела на Аввакума.
Тот лишь усмехнулся, блеснув белыми зубами.
…Изнутри монастырь напоминал небольшой город – несколько многоэтажных зданий, что были совмещены друг с другом крытыми переходами и дорожками. Все стены и перекрытия были побелены в белый цвет. Плиты на земле плотно прилегали друг к другу и ни единого следа от травы меж ними не было.
Всё было мрачно, и как-то грустно… Навевало грусть и печаль. Монастырь действительно казался каким-то странным местом, словно не от мира сего. Казалось, что в нём остановилось само время – выйди из-за угла отряд стрельцов с пищалями, то Люткявинче, наверное, не удивился бы.
