– Он банк открыл.
– Ах, вот как!
– Да, он банк открыл большой и очень процветал.
– Все-таки прославился, как Вы и предполагали…
– И я тоже в его банк деньги положила. Он мне сказал: «Не волнуйтесь, Полина Борисовна, Вы же мне как мама».
И так лежали они… И я не волновалась… Все мои деньги.
– Так-так, – я уже начал понимать что-то.
– Только три месяца назад банк сгорел, – говорит Полина Борисовна. – Обанкротился.
– Деньги вернул? – спросил я и, наверно, слишком резко спросил.
– Нет, – тихо отвечает.
– Но вернет? – спрашиваю.
– Не знаю.
– А он что говорит?
– Он говорит, что все деньги сгорели.
– Все?
– Все, до копейки.
– Вы давно с ним говорили?
– Неделю назад, мне как раз пенсию задержали…
– У Вас есть его телефон?
– Не надо, Сеня, это все равно ничего не даст.
– Дайте мне его телефон, пожалуйста, я просто с ним поговорю…
– Он мне все объяснил…
– Я хочу с ним поговорить, Полина Борисовна, не волнуйтесь, все будет пристойно.
– Нет, Сеня, ну о чем мы говорим?! Мы, может быть, с тобой в последний раз встречаемся, а о чем говорим?!
– Я Вас очень прошу, Полина Борисовна, дайте мне его телефон.
Ну, что я ему сделаю, я ведь израильский гражданин, я для него не угроза.
Она встала, взяла с полки надорванную телефонную книгу и показала мне телефон.
Я сказал: «Он со мной говорить не будет, попросите Вы его к телефону».
Она позвонила. Ответила секретарша. Тут же соединила с Павлом Константиновичем.
– Скажите, что просите Вас принять, – шепнул я.
Она сказала.
И Паша на удивление быстро согласился. Даже спросил ее о здоровье.
Она положила трубку и сказала с надеждой:
– Мне кажется, Сеня, он хороший человек. Он так со мной сейчас говорил, что мне кажется, он мне деньги вернет…
Назавтра в 11:00 мы были у стеклянных дверей зеркального здания.
По вывеске это уже не был банк, это было финансовое управление.
Поднялись на восьмой этаж, прошли по стеклянным полам, я впервые такое видел – под стеклом плавали рыбки.
Перед нами открыли двери, нас усадили, угостили, не заставили ждать.
Он появился.
Он полысел, но взгляд был такой же, по-детски открытый.
Он даже обнял и Полину Борисовну, и меня. Сказал:
– Я очень рад, что Вы приехали, Семен Матвеевич.
Потом сел и произнес очень тепло:
– Слушаю Вас внимательно.
Я сказал сразу:
– Здесь какое-то недоразумение, Паша.
Клянусь вам, я был уверен, что, выслушав меня, он ответит: «Конечно же, меня неправильно поняли, я верну все деньги…».
Вернее, мне так хотелось, чтобы он ответил!
Но после моего пояснения, он сказал:
– Банк обанкротился. Такое бывает.
– Но деньги ты вернешь? – спрашиваю.
– Ну, как же я их верну? – говорит. – Полина Борисовна, дорогая моя, я же Вам все объяснил…
И вдруг Полина Борисовна встает и говорит:
– Извини, Паша, – и столько смущения в голосе. – Это Сеня приехал, он подумал… Мы пойдем…
Откуда это в нас, ну, откуда?! Это я уже сейчас по ходу написания истории разогреваюсь. Ну, откуда эта покорность перед таким откровенным, не прикрытым бандитизмом… Откуда?!
Я увидел ее, испуганную, одинокую, такую беззащитную перед всем этим. И сказал ей: «На секундочку, Полина Борисовна», – и потихоньку вывел ее из комнаты.
Повернулся к Паше, а он смотрит на меня, словно не понимает, в чем дело.
Я ему говорю:
– Она же тебе все свои сбережения отдала.
Он мне:
– Банк сегодня – это очень рискованное дело.
Я ему:
– Ты знаешь, какая у нее пенсия?
– Увы-увы, – говорит.
– Ты же настоящий бандит, – говорю.
