Сэр Ральф беспрекословно протянул Хрутинг рукоятью вперед над алтарем.
Вампир, а теперь уже не оставалось ни малейших сомнений в том, что Патрик из «немертвых» кровососов, принял оружие, двумя руками воздел его над головой. Лунный свет скользил вдоль клинка.
– Я поворачиваю голову и смотрю в глаза Матери, которая родила меня, – гнусаво завел пикт. – В глаза Девы, которая любит меня, в глаза Старухи, которая ведет меня к мудрости, в дружбе и привязанности. Через твой дар природы – о Богиня! – одари нас обилием в нашей нужде…
Второй чародей, приблизившись к рыцарю с кривым бронзовым, потемневшим от времени ножом, застыл неподвижно.
– Они – разрушительные бури и злобные ветры! Злобный вихрь, предвестник гибельной бури! – пронзительно взвыла Агнесса.
– Они – могучее племя, Древние, предвестники Чумы! – подхватил третий вампир.
– Трононосцы Ниннкигаль. Они – потоп, опустошающий Землю! – воззвал Патрик.
– Семь Богов Широких Небес! Семь Богов Широкой Земли! Семь Древних – это они! – словно нехотя проговорил оборотень Вульфер.
– Семь Богов Силы! Семь Злых Богов! – с болью в голосе произнес сэр Тобиас из ордена Охотников. – Семь Злых Демонов!
– Семь Демонов Угнетения! Семеро в Небесах! Семеро на Земле! – присоединился к нему третий охотник, не проронивший до того ни слова.
– Утуг хул! Ала хул! Гидим хул! – визгливо выкрикнул пикт-чародей.
Занес кинжал.
– Мулла хул! Маским хул!
Волнистое лезвие опустилось, мелькнув узкой тенью поперек лица жертвы.
Рыцарь ощутил мгновенную боль и провалился во тьму.
Глава первая
Явление зверя
Слежку я заметил на Ильинке, когда поравнялся с громадой Гостиного двора, которая здорово напоминала мне фальшивые замки человеческой знати времен моей молодости.
С виду – обычный горожанин в куртке-«аляске», высоких ботинках, потертых джинсах. Невысокого роста, плотный. Нос картошкой, опухшее лицо, глаза-щелочки с набрякшими сливовыми мешками и трехдневная светлая щетина на щеках. В толпе он затерялся бы, как селедка в морской пучине. Даже сейчас он запросто мог сойти за возвращающегося домой подвыпившего гуляку. Если бы не одно «но»… Нечего подвыпившему гуляке делать в Китай-городе в три часа ночи. Куда он может идти? Я – другое дело. Слишком много воспоминаний прошлых лет и прошлых веков. Я останавливаюсь всякий раз в «Метрополе»—денег не жалко, деньги приходят и уходят – и по ночам выбираюсь вот так побродить по Старому городу. Спускаюсь к набережной Москвы-реки постоять, помолчать, вспомнить былое. Она все такая же, как и сотню лет назад. Вот если бы не уродливый гигантский монумент Петру Алексеевичу…
Человек меня, признаться честно, заинтриговал.
Кто он?
Охотник?
Вряд ли… Если в Москве существует отделение Ордена, то наверняка им известны мои приметы, а следовательно, они должны знать, что я безопасен. Я чту законы. Даже человеческие. И уж тем паче, я чту закон Великой Тайны.
Наемник князя Москвы? Зачем? Прозоровский[4] умен, не пытается разглядеть заговор там, где его нет и быть не может. Поэтому, если бы он узнал о моем прибытии в столицу России до официальной аудиенции, то обязательно прислал бы кого-то из своих приближенных с вежливым, но жестким выговором. А потом направил бы письмо моему Князю. Глядишь, еще и выиграл бы на моей оплошности. Но уж посылать человека для глупой слежки он не стал бы точно. А в том, что за мной шагает человек, нет никаких сомнений – никто из кровных братьев не позволил бы себе так выглядеть. Будто сутки спал на вокзале, не раздеваясь.
