– Белолесский уезд, – сообщил он наконец, выбрав лист. – Хорошее место для долгой игры в прятки. К северу от дальней дуги железной дороги нет делового леса, болот много, поселений никаких до самого побережья, только кочевья. Опять же граница такова, что маги ее не стерегут, не от кого, море-то все наше и льды в нем – единственное известное нам богатство.
– Рату из северного народа, – нехотя признал логику Соболев. – На юге ее и не спрятать, внешность приметная. А там… Да не томи, я за себя не отвечаю.
– Я ощущаю отклик здесь, – нахмурился Карл, примеряясь и ногтем крест-накрест ставя метку. – Километров пятьсот от радиального магистрального пути, разделяющего Белолесский и Краснохолмский уезды. Чуть к северу от третьей дуги-связки северного пути и северо-восточного, ограничивающего Угорский уезд. Рена, что скажешь? Удача стала изменчива, я не улавливаю деталей.
– Фарза активизировалась, – отозвался Хромов вместо Береники. – Карл, простите меня, это, возможно, я начудил. Вчера заметил один неприятный узел и попытался его распутать. Но не справился, сам едва выжил. Зато удачу так всколыхнуло, глянуть боязно.
– Семка, ты справился, – гордо улыбнулась Береника. – Просто любой старый узел неизбежно при ослаблении затяжки дает всплеск активности, мне так представляется. Тут, в столице, копятся большие изменения, но без спешки. Там, вдали, все на одной нитке висело, и как она лопнула, начался настоящий кромешный кошмар… Погоди, я еще потрогаю-подергаю-погляжу.
Береника села, шаря пальцами по карте и то и дело натыкаясь на метку от ногтя Карла. Виновато развела руками, глянула на Соболева:
– Быстрые перемены. Жизнь тех, о ком было спрошено, почти иссякла. Опять случай срезанной розы. Сема, я тебе объясняла. Это восстановимо лишь чудом, но мы далековато для любой магии. Одарить удачей могу, да только там рядом маги. Для всякой удачи, даже самой уникальной, требуется основа – канва, годные обстоятельства. А там реденькая окраина тайги, почти тундра, я помню Белолесский уезд, ремпоездом много раз восстанавливали путь, я почти вижу нужное нам место… Болота, ровно и пусто, видно все на много километров, не укрыться.
– Но зацепка есть, – упрямо возразил Хромов. – Небольшая. Как раз с рельсами связана. Точнее не скажу.
– Выручите ее, озолочу, – жалобно попросил Соболев, теряя самообладание.
– Куда уж точнее, – выдохнул Потапыч, не замечая сказанного бывшим другом и глядя на карту. – Главное ты, Сема, уже сказал. На мысль навел.
Потапыч прошел к рабочему столу, уселся в кресло и подтянул ближе телефон. Покрутил ручку, бережно поднял трубку: общение без магии с теми, кто находится вдали, он полагал великим и непостижимым чудом.
– Прохор, сию минуту выясни, где мой личный поднадзорный джинн. Если их начпоезда на ключе и треплется, держите его на линии. Корней склонен к длинным обстоятельным беседам, нам это сегодня, возможно, окажется на руку. И еще. Мне нужна Лео. Срочно, на эту линию.
Первый министр опустил трубку и некоторое время с обожанием рассматривал телефон: фарфоровый, в черной краске, с золотой росписью. Изделие небольшого заводика жениного приятеля, который в основном производил посуду, но в последнее время предлагал и новые перспективные товары. Телефоны из фарфора и золота, слоновой кости и корня ореха делали штучно, на заказ, в двух небольших комнатках при правлении завода. Зато рядом уже строили цех для производства обычных, дешевых и доступных аппаратов.
