Бремя власти I - страница 19

Когда собрал все, что мне было нужно, я немедленно приступил к ритуалу.

Клинок блеснул в свете единственной свечи, оставшейся от вчерашнего пира – не помню, зачем я приволок ее оттуда. Воск стекал по серебряному подсвечнику, как слезы. Я провел лезвием по ладони – медленно, чтобы боль успела превратиться в сладкое жжение. Кровь сочилась густо, будто переработанное масло, и падала на дубовый пол.

– Ты сумасшедший, – прошептал Николай, материализовавшись у стола. Его пальцы сжали край карты Петербурга, которую я мельком изучил, пока искал элементы для будущего заклинания. Бумага смялась, но не порвалась – призрачная сила была слабее ветра.

– Как раз таки именно сумасшедшие и правят мирами, – ответил я, рисуя кровью круг. Руна за руной: Аншар – связь, Калиб – тень, Нергал – подобие. Пол слегка замерцал, впитывая символы. – Хочешь побыть собой? Настоящим. Хоть на миг.

Его глаза вспыхнули, как фонари в тумане.

– Спрашиваешь! Конечно, да!

Свеча погасла. Воздух сгустился, наполнив комнату запахом серы и горелого волоса. Из тени под кроватью выползла черная масса – бесформенная, пульсирующая. Моя кровь закипела в круге, превратившись в пар.

– Доппельгангер! – выдохнул я заклинание, вгоняя клинок в центр круга.

Тень взвыла. Из пара вытянулись конечности, лицо, волосы – точная копия Николая, но пустая. Глаза – два уголька в пепле. Клон замер, ожидая команды.

– Входи, – приказал я призраку, указывая на двойника клинком.

Николай метнулся вперед, как голодный зверь. Его душа впилась в клона, обвиваясь вокруг магического каркаса. Тело дернулось, кожа приобрела телесный оттенок. Грудь вздымалась, как у утопающего.

– Я… я живой? – он потрогал лицо, затем сжал кулак. Кости хрустнули. – Я чувствую… сердце!

– Пять часов, – предупредил я, вытирая окровавленный клинок о занавеску. – Потом плоть рассыплется в прах.

Николай схватил кувшин с вином, опрокинул его в горло. Красные струи стекали по подбородку, оставляя пятна на камзоле.

– И вкус чувствую! Потрясающе!

– Сиди тут, никого не впускай, – бросил я, открывая окно. Ночной ветер ворвался в комнату, разметав бумаги. – Рви шторы. Бей посуду. Притворись пьяным дегенератом.

– А ты? – он ухмыльнулся, разбивая вазу об стену. Фарфор рассыпался алмазным дождем.

– Пойду туда, где правда пахнет дерьмом, а не духами. Прогуляюсь по ночной столице.

Клон замер.

– Так враги здесь! И трон здесь! Дворец…

– Дворец – клетка, – перебил я, перелезая через подоконник. Карниз под ногами был влажным. Внизу, в тридцати метрах, блестели мокрые булыжники. – Ты меня совсем не слушал? Революции начинаются не в тронных залах.А в трущобах. Где голодные глаза следят за каждым куском хлеба. Переворот сверху у нас не получится. Придется работать снизу.

Я вылез на парапет подоконника, схватился за медный водосток, подтянулся и взобрался на крышу. Благо покои Николая находились на последнем этаже.

Холодный ветер свистел в ушах, цеплялся за одежду. Я, слегка пригнувшись, прошел по черепице в противоположную сторону и глянул вниз.

Повсюду сновали гвардейцы, в воздухе вибрировали сигнальные и защитные чары. Отыскав уязвимое место в этом коктейле, я напитал свои ноги манной и с разбега прыгнул в ночь. Прыжок получился что надо! Метров семьдесят! Не меньше!

Приземлился я в парковой зоне. Оглянулся… Никто ничего не заметил. Я был окружен пузатыми деревьями и зелеными кустами. Впереди тускло маячили ворота, ведущие в город. Я провел ладонью по лицу, активируя заклинание маскировки. Цвет волос сменился на темный, янтарь глаз уступил место серому стальному оттенку.