Сухо поинтересовавшись, как у нас идут дела, он поручил нам несколько важных и не терпящих отлагательств дел. В частности, мне выпала честь увидеться с одной важной шишкой, немцем, старшим сотрудником одной известной немецкой консалтинговой фирмы. У нас был не так давно заключен договор о взаимном сотрудничестве, благо наши shareholder’ы были связаны узами дружбы. Немалую роль в том, что выбор пал на меня, сыграл факт моего знания немецкого языка. Когда-то я провел полгода в Берлине, и это были лучшие полгода в моей серой безрадостной жизни.
Идти на встречу не особо хотелось. Во-первых, я думал, что останусь без дел после обеденного перерыва и смогу спокойно пинать балду, а во-вторых, этот херр (с одной р уместнее, кстати) Хайнц был отъявленный балабол и жулик. Я представил, как вручаю ему свою визитку, где указано, что зовут меня Тамерлан Алиев и я юрист-консультант. Раз уж вы узнали, как меня зовут, хочу заявить, что воспринимаю свое имя, как очередную издевку Судьбы; завоеватель из меня так себе. Деньги, почет, слава? Не-а. Единственное, что я себе завоевал – это презрительное, пренебрежительное и насквозь фальшивое отношение ко мне окружающих. Ну еще и протрузию в позвоночнике. В общем, мне не очень нравится, когда меня зовут по имени; я моментально вспоминаю о том, что его недостоин. Поэтому мне гораздо приятнее откликаться на Тиму; так комфортнее, без всяких лишних коннотаций.
На обед я поднялся в ресторан, расположенный на самом верхнем этаже Skyline Plaza. Тут был относительно неплохой и недорогой бизнес-ланч. Я отведал куриных котлет с картошкой по-домашнему, вспомнились детство и чуть виноватая улыбка моей покойной матери. Она часто бывала грустной и какой-то не в себе. Умерла она от рака относительно молодой и потихоньку стерлась из моей памяти, лишь изредка появляясь в блеклых отрывистых воспоминаниях.
Интересная штука жизнь, конечно; живешь себе, как если бы никакой смерти и нет в помине, а потом умираешь, как будто никогда и не жил. Когда в пору отрочества я читал Толстого и его «Смерть Ивана Ильича», я дал себе слово: вот со мной такого точно ни за что не будет! Будет, голубчик. Еще как будет.
Я стоял, облокотившись об стену, и смотрел на профиль стоявшего рядом со мной Самеда, пускавшего одно за другим колечки дыма. Он являлся, пожалуй, самым моим любимым коллегой на нелюбимой работе: спокойный, неконфликтный, немногословный, но говоривший всегда по существу, каждый раз, когда говорил. Эти его черты импонировали. Жаль только, что ростом не вышел; он был около метра шестидесяти, если не ниже.
– Тима, а что это за часы были сегодня у Самира? Походу недешёвенькие.
– Адемар Пике на его руке, тысяч тридцать минимум – дороже, чем вся наша никчемная жизнь.
– Фигасе… Слушай, Тима, мы с Акифом собираемся завтра в пивнушку, смотреть матч Лиги чемпионов, полуфинал. Хочешь с нами? Ты в последнее время как будто не в себе. Пойдем развеемся.
– Давай. Отлично. А куда именно хотите пойти?
– Давай я тебе напишу вечером что как.
– Окей, супер. Буду ждать.
Самед пошел по своим делам, я же продолжал стоять. Люди толпились у входа в здание Плазы, входили и выходили. Самые разные на вид, кого тут только не было, единственное, что их объединяло, кроме принадлежности к человеческому роду (для меня это было нерелевантно), то, что вся эта людская масса не являлась мной. Я смотрел на них и четко понимал это. Внезапный холодок ненависти пробежал по моему телу; честно говоря, я всегда считал ненависть делом излишне энергозатратным и часто ограничивался презрением, но нахлынувшее на меня, подобно снежной лавине в горах, чувство теперь искало своего выхода.
