– Вот и я о том, – Тимошенко тяжело завозился на сиденье. – Где силы сосредоточивать? Запад или Дальний Восток?..
– Ну, с Дальним Востоком, считаю, более или менее ясно, – Жуков едва заметно улыбнулся.
– Считаешь, Халхин-Гола достаточно? – понял его мысль маршал.
– Не только, – Жуков откинулся на спинку сиденья. – Руки у японцев связаны. Они с Китаем воюют.
– Да, воюют, только война такая себе, вялотекущая…
– Вот и я про то, – оживился Жуков. – Сил у японцев маловато…
За окном автомобиля показалась краснокирпичная стена, и разговор враз оборвался, а ЗИС через какую-то минуту, сделав резкий поворот, въехал через Боровицкие ворота в Кремль. Формальности были сведены до минимума, и вскоре Тимошенко в сопровождении Жукова быстрым шагом вошёл в приёмную, где, как оказалось, уже был начальник Главразведупра генерал-майор Голиков.
Маршал глянул на генерал-майора, и тот, снизив насколько возможно голос, ответил на невысказанный вопрос:
– Приказано ждать…
– Понятно… – и пришедшие остановились рядом с Голиковым.
Насколько продлится ожидание, было неясно, и, чтобы не молчать, Тимошенко обратился к Голикову:
– Мы тут с Георгием Константиновичем по дороге толковали, а ну как англичане с немцами против нас повернут?..
Голиков немного подумал и ответил:
– Пожалуй, нет. Время другое. Вот год назад они, да, собирались. Франция всерьёз бомбардировку Баку планировала. Это с юга, а с севера экспедиционный корпус: англичане, французы и вроде даже поляки. Но, сами понимаете, случился Дюнкерк. Так что, считаю, не пойдут англичане на такое… – убеждённо заключил Голиков и сразу умолк.
В дверях приёмной появился секретарь Сталина Поскрёбышев и пригласил:
– Входите…
Комната секретаря была проходная. Встав за конторку, Поскрёбышев показал на следующие двери, где была ещё одна проходная комната. Сидевший там за столом генерал-лейтенант, приветствуя маршала, встал и молча показал на следующие двери.
Военные вошли в просторный кабинет с плотно зашторенными окнами и удивлённо переглянулись. Сбоку, за длинным столом, сидел Берия. Как и когда он оказался в кабинете, было понятно. Видимо, Сталин только что с ним что-то решал и приказал остаться, но спрашивать об этом шефа НКВД никто, конечно, не стал.
Тут разговаривать не полагалось, военные мельком поглядывали по сторонам. Они бывали здесь многократно и сейчас только констатировали про себя, нет ли изменений. Но изменений не было. Как всегда на стене висели портреты Маркса, Энгельса и Ленина, читающего газету «Правда». В левой части кабинета размещался стол для заседаний, покрытый зелёным сукном и обставленный стульями, а перпендикулярно ему, в самой глубине, стоял письменный стол Сталина.
Ждать долго не пришлось. Сталин неслышно вышел из расположенной в глубине кабинета двери и, поздоровавшись, жестом пригласил вызванных садиться. Все трое молча расселись за столом для заседаний, причём Жуков. Тимошенко и Голиков положили перед собой папки, содержавшие нужные документы, и только Берия, так и продолжавший сидеть немного в сторонке, никакой папки не имел.
Сам Сталин садиться не стал, а как обычно, прохаживаясь по кабинету, заговорил:
– Товарищи, я собрал вас, чтобы кое-что уточнить в связи с обстановкой на наших границах. Товарищ Тимошенко, вас что-нибудь беспокоит по этому поводу?
Маршал хотел было встать, но вождь жестом остановил его, и он отвечал сидя:
