Быстро нашлась другая, менее звёздная, бутылка. Коньяк в ней оказался вкуснее и пьянее. Беседа потекла полноводным Вилюем. Цейхмистер солировал.
– «Якуталмаз» выделил нам сорокалитровую флягу спирта – щедрость по тем временам невиданная. В тайге действовал «сухой закон», и весть о нашем богатстве быстро облетела все окрестности. Нас уважали как людей, которым оказано высшее доверие и выделен «дефицит». Считалось, что в этом отражается важность порученного нам дела. Фляга сослужила добрую службу в установлении административных и хозяйственных контактов. Фигурально выражаясь, именно на запах спирта явился небезызвестный Осип Поводырёв с женой. Как, ты не знаешь Осипа? Впрочем, конечно! Откуда тебе его знать. Так я познакомился с и Архиереевым. Неприличная фамилия, не правда ли? Хе-хе! Сейчас он, наверное, уже очень пожилой человек. Если жив…
Выпитый коньяк действовал на меня усыпляюще. Теперь мой поутихший гнев прорывался редкими протуберанцами.
– Мне нет дела до того, жив он или мёртв, – вяло отозвался я.
– Нет дела? Напрасно. Архиереев устроился в нашу партию официально, с трудовой книжкой, которую я видел собственными глазами. Ценный для нас работник, он имел немалый таёжный опыт. И какой опыт! Он практически всю жизнь провёл в тайге, в местах, как у нас говорят, не столь удалённых, а именно на «Дальстрое».
– Мне нет дела…
– Как это «нет дела»? А не ты ли ворвался сюда час назад с пылающими очами и словом «мерзавец» на устах?..
– Я не называл именно тебя мерзавцем… я не то имел в виду…
– Ты помешал моим занятиям. Я мог бы расценить твоё поведение как оскорбление, но я пытаюсь утолить твою страсть. Послушай же. Мне до сих пор непонятно, кто так мастерски раскочегарил твою ненависть ко мне, но этот неизвестный должен был рассказать тебе и о «Дальстрое»…
Так Цейхмистер в очередной раз повторил слово «Дальстрой».
– Ты в третий раз говоришь мне о каком-то «Дальстрое». Зачем?
– Не третий, а второй. А первый раз ты услышал это слово от кого-то другого.
Цейхмистер вперил в меня свой неестественно трезвый взор. Странное дело, ещё сегодня утром, покидая нашу огромную квартиру на Ленинском проспекте, я был уверен в своей любви и уважении к этому человеку. Именно уважение к нему являлось краеугольным камнем моего бытия. И вот воздушный замок растаял после непродолжительного разговора. С кем?!
Коньячный дурман рассеялся, явив перед моим мысленным взором остренькое с неприметными чертами личико моего мучителя. В русском народе таких лиц тысячи. Они неотличимы одно от другого. Тут же послышался и тихий голос: нейтральные интонации, хорошо поставленная речь, будто зачитывает тезисы съезда милиораторов какой-нибудь отдалённой от Москвы области.
– «Дальстрой» – место ссылки Гамлета Тер-Оганяна, – веско произнёс Цехмистер, и я вздрогнул, услышав собственное имя.
– Да, помнится, он что-то похожее упоминал. Но главное: место ссылки отца было удалено от места ссылки матери и потому они потеряли друг друга из вида.
– Не только это. Гамлет Тер-Оганян не был реабилитирован.
Вот! Он опять произнёс моё имя.
– Но почему?!! Разве это справедливо?!! Разве по закону?!! Разве по-людски?!! – вспылил я.
– О человеческой или, как ты выразился, людской справедливости у нас не принято говорить. У нас есть только Партийная справедливость, а Партия всегда права.
Слава «партийная» и «партия» Цейхмистер произнёс с особым нажимом, и мой пыл мгновенно, в который уже раз за этот день, угас.
