Снова и снова мысли мои возвращались к ветеринарному врачу по имени Георгий. Зачем вылезать из окна второго этажа, если можно пройти обычным путём по лестнице через подъезд? Зачем курить мою «Яву», если в собственном кармане имеется «Мальборо»? Почему фамилия Архиереев даже не произнесённая вслух, а всего лишь написанная на тетрадном листке, вызывает такой испуг? Я шагал по пыльной улице, пытаясь распутать колтун своих перепутанных мыслей. Наверное, всё дело в смене климата и часовых поясов. Я ещё не успел акклиматизироваться, вот мысли и путаются.
Размышляя таким образом, я зачем-то перешёл через улицу, где и наткнулся на газетный киоск, окошко которого было открыто. Возможно, киоскёрше – скорее всего, это женщина – что-что известно о жителях городка. Женщины весьма любопытны и, как правило, знают всё и обо всех. Вот и эта киоскёрша знает местных жителей, ведь многие из них покупают здесь газеты. По счастью, покидая своё временное жилище – снятую мной комнату в одном из одинаковых бараков – я захватил с собой одну из навязанных мне Канкасовой шоколадок производства фабрики «Рот Фронт». Засовывая шоколад в мой багаж, Анна утверждала, что ничего нет вкуснее московского шоколада и он вполне может сыграть роль своего рода валюты для расчёта с якутскими «аборигенами» за разного рода мелкие услуги. Отправляясь на ознакомительную прогулку, я сунул шоколад в карман ветровки. Заботы Канкасовой не пропали напрасно – будет чем отблагодарить киоскёршу. Вероятно, эта какая-нибудь стареющая фея с седеющей косой вокруг головы и в цветастом ситцевом платье. А может быть, её головка покрыта выцветшей ситцевой косынкой, как у большинства жительниц Ч.
Каково же было моё удивление, когда я увидел в амбразуре узкого оконца хитро прищуренные глаза под лохматыми бровями и щербатую ухмылку под хищными котовьими усами.
– Позвольте представиться… – Киоскёр назвал свою фамилию довольно невнятно. Я хотел переспросить, но он продолжал: – Я работник местной Союзпечати. А вы, судя по всему, издалека. Командировочный? Ленинград или Москва?
Незатейливое обращение и заданный в лоб вопрос совершенно не вязались с внешностью заправского хитреца. Какое дело «работнику местной Союзпечати» до того, откуда я прибыл, ведь он не женщина с седеющими под выцветшим ситцем косами, которая от нечего делать интересуется чужими делами? Обескураженный, я сунул в окошко киоска свою «валюту». Киоскёр несколько долгих секунд рассматривал шоколадку. Её яркая упаковка контрастировала с монохромными стопками газет, покрывавшими прилавок киоска. В верхнем слое «Правда», «Труд» и «Советский спорт». Под ними полосы каких-то местных газет с незнакомыми мне названиями.
– «Работница» кончилась. Её забрала жена товарища Байбакова. По недосмотру они в этом году не подписались. Но есть ещё «Огонёк» и «Крестьянка». Я слышал, что в Москве таких журналов запросто не купить. Только по подписке. А у нас вот можно. Климат тяжёлый, но у каждого климата свои преимущества.
– Откуда вам известно, что я москвич?
– Вы – москвич. Это бесспорно.
– Как вы догадались?
– Всем известная кондитерская фабрика «Рот Фронт» находится в Москве. Вы на нашу ГЭС, товарищ? В командировку или стажируетесь?
– Ни то и ни другое…
– Неужели турист? С развлекательно-познавательной целью?
– Вроде того…
Выражение его лица неуловимо изменилось, утратив лукавую веселость. Он отодвинулся от оконца в сумрачную глубину киоска. Шоколадка с кипы газет молниеносно исчезла.
