Набралось девять человек, расположились на берегу под тополями, купались, загорали, валялись в траве, дурачились, выпивали под простецкую закуску, вспоминали, как выпивали в прошлый раз, пересказывали по третьему кругу одни и те же забавные моменты. Вдоль по берегу, метрах в трехстах расположились полтавские. Два враждующих лагеря потихоньку наблюдали друг за другом.
– Гляди, как Матвиен плавает, – ни к кому особо не обращаясь, сказал Андрей.– Как бегемот. Костян, сплавай позалупайся, а я ему всеку.
– Те надо, ты и сплавай, – ответил Костя Соколов, поджаривающий над костром кусок хлеба, нанизанный на прутик.
– Ты не груби! Молодой ишшо. Тебе в городе даже пиво не продадут. Не серьезно,– оживился Андрюха.– Не продадут. Даже за деньги, ни пива, ни водку не продадут. Че ты башкой машешь?! Закон такой. Даже сигарет нельзя.
– Че эт? – не верил Костя.
– Я те говорю, закон. До восемнадцати лет. Я сам охренел. Прикиньте, заходит такой здоровый мужик, лет семнадцать, говорит, дайте бутылочку пивка после работы, я только с полей. А ему – покажите паспорт, восемнадцати нет, извините.
– Что попало! Хрень, – в разноголосицу откликнулись на это все присутствующие.
– О! Кого это несет? – Андрюха показал на приближающееся по дороге облако пыли. Пыль остановилось возле лагеря ребят с Полтавы, под облаком оказался полицейский УАЗик. Из машины вышло двое: участковый Сашка Некипелов и помощник участкового придурковатый Кобелев. Разговаривали с полтавскими, но чем шла речь было не слышно.
– Некипел прилетел. Зачем бы? – сказал Бобрик. – Чего-то вкручивает полтавским. Гля! Нам машет. Пойдем?
– Пойдем, мужики, правда зовет, – поднимаясь, сказал Андрюха.– Случилось че-то.
– Мож, убили кого, – предположил Бобрик.
– Да не, – успокоил Андрей.– Это точняк за те трубы. Я тебя, наверное, сдам сразу. Пойдешь паровозом.
– Приехал бы он сюда из-за каких-то труб. Да они валялись, никому не нужные…
Некипелов стоял в форменной рубашке с потной спиной, улыбался. Из-за его плеча выглядывала ухмыляющаяся физиономия Кобелева. Вокруг стояли с озадаченным видом полтавские парни. Давыдовские подошли и встали рядом, соблюдая, впрочем, дистанцию.
– Ну, вот все собрались, – сказал Некипелов. – Почти трезвые. Есть такое предложение. Сыграть в футбол, мячик есть. Полтава с Давыдовкой. Полтава согласилась, но говорит, с кем там играть? Что ответит Давыдовка? Попов, что молчишь? Вон там место ровное, очертим поле, ворота поставим. Два тайма по тридцать минут. Я – судья. А! Самое главное, приз за победу – ящик пива. Отказ от игры приравнивается к поражению.
Андрюха оглядел своих, теперь озадаченный вид был у давыдовских.
– Да поди, можно, – сказал он.
– Тогда у вас один в запасе, чтобы восемь на восемь.
– Ага. Соколенок – в запас, – распорядился Андрюха. – Я – в нападении.
– Че я-то?, – возмутился Костя. – Главно, как че, так сразу.
– Иди там, это, лагерь охраняй. Где играть-то? Пойдем, мужики, тряхнем стариной, я – в нападении.
Ворота обозначили булыжниками, прочертили палкой линии поля. За линией уселся Костя Соколов и принялся создавать поддержку болельщиков:
– Та-та! Та-та-та, Давыдовка! Та-та! Та-та-та, Давыдовка!
Спортивную форму заменили тем, что полтавские были по пояс голые, а давыдовские – в майках. Только Некипелов свистнул в свисток, только был разыгран мяч, Вовка Пятница, играющий босиком, нанес хлесткий удар, почти с середины поля и вратарь Бобрик прозевал. Один- ноль, Полтава повела в счете.
