Броуновское движение - страница 37

Визифон отключился.

«А за утро мой счет немного пополнился», – удовлетворенно подумал Василиск.

Стол был заполнен различными салатами, колбасами и сырами. В поданых горшочках дымилась тушеная говядина. Вареная кукуруза источала ароматный запах. Повар сам вывез столик на колесиках с морепродуктами, подогреваемыми снизу на медленном огне. Легкий греческий завтрак, обычно состоящий из йогурта, сладких бугаццу и кофе, был отменен.

Шор Канн, в одном из халатов хозяина дома, чистый и выбритый, набросился на предложенные яства.

Василиск, попивая сок и наблюдая, как гость насыщается пищей, как бы невзначай спросил:

– Полковник, а зачем вы напали на Обок?

Кан ел, будто не замечая вопроса, поглощая пищу с жадностью голодного волка, изрядно сдабривая яства столовым вином. Наконец, утолив голод, он вытер сальный подбородок и ответил:

– Отвлекающий маневр. Как бы я еще прошел по Суэцкому каналу? На подлодке – это невозможно, а вот в составе эвакуируемой флотилии рыболовецких траулеров, вполне. Да, и не называйте меня полковник.

– Почему?

– Потому, что я разжалован, уволен из разведки и военно–полевой трибунал приговорил меня к расстрелу, казнь приведена в исполнение.

Хозяин оживился, глаза Погостини заблестели, он прямо–таки заерзал в кресле. Шор Канн, прикурив сигару, продолжил:

– Последнее было бы правдой, если…

– Что, если? – переспросил Василиск.

– Если бы я появился в штабе контрразведки перед Янгом Пиглзом без академика и груза.

Жадно затянувшись сигарой, рассказчик откинулся на спинку стула:

– Оправдания никто бы ни принял. За провал приоритетной операции, санкционированной лигой государств континентальной Америки, положена смертная казнь, сэр. А так, на сегодн, груз утонул, местонахождение ученого и меня неизвестно. Команда, принимавшая участие в операции на подлодке, мчится к берегам Америки, не подозревая, куда пропали пленник и командир.

– Как вам удалось уйти?

– Очень просто!

Кан усмехнулся:

– Обыкновенное слово, «война»…

– Уже интересно, – усмехнулся Василиск.

– Война – это нападающий и объект нападения. В связи с этим возникают совершенно логичные процессы. Хаос – это разрушенная привычная жизнь. Страх и паника – это неконтролируемый выброс адреналина. И вот главное слово, возникающее после трех предыдущих, – неразбериха. Когда в порту Обок началась неразбериха, я под предлогом медицинской помощи пленному Горну высаживаюсь на берег, избавляюсь от сопровождения, захватываю рыболовецкий траулер и прямиком через канал в – Средиземное море.

Шор Кан замолчал и стал наблюдать за реакцией чиновника.

Погостини сохранял непроницаемо строгий вид. Полковник еще не знал, как серьезно его собеседник относится к безопасности. Он встал и начал ходить вдоль больших стеклянных дверей, выходящих на террасу. Потом, посмотрев на залив, произнес:

– Траулер. Надо избавиться от корабля.

– Пустить его ко дну и дело с концом, – посоветовал Кан.

– Нет. Его видели. Такую старую каракатицу невозможно не запомнить. Я найду для судна хозяина и сделаю так, как будто он владеет им уже лет десять.

Полковник должным образом оценил ум и быстроту принимаемых решений Василиска. Он подошел к хозяину дома и, чокнувшись с ним бокалами, сделал ему комплимент:

– Вы неплохо играете в войну сэр.

– Да, – подхватил чиновник, – у меня следующим словом после слова «хаос», идет слово «порядок». А знаете, Шор, какое слово после всех нами перечисленных самое главное?