Идем. Поворот.
– Алилуйя, – негромко и спокойно сказал Виктор. Я понял, что это значит: пришли.
Жердяной заборишко и поляна. Сольва! Выходим из лесу. Впереди стеной, заслоняя полмира, стоят горы. Хребет.
Главный Уральский хребет. Ура ему, он такой великий и могучий! Ура Денежкину, он справа, и снег на нем отсвечивает своей нетронутой белизной! Ура Сольве, трем домам на здоровущей поляне, они простояли века чтобы встретить нас68! Ура нам!..
Сначала я снимаю Колю и Витьку, потом он – меня, а серые северные олешки у одно из изб ходят на привязи и мотают тупыми, будто обрубленными, мордами с черными носами69. А хребет стоит и дурманит своим величием.
Кто-то направился к нам от одной из изб.
– Добрый день!
– День добрый.
– Дошли?
– Дошли.
– А еще идут?
– Идут.
– И много?
– Много. А здесь уже стоят?
– Стоят, в избе. И вам там места хватит.
– Ну, ладно, идем туда.
Какое счастье идти без лыж по мягкой желтой прошлогодней траве к избе, к жилью, к отдыху!
– Петрович! – из избы высунулся мужик со здоровой русой курчавой бородой, приятный на вид. Они из Черемуховки, Петрович, руковод, привел сюда пионеров, и будут здесь до понедельника. И мы тоже.
– Хотите – там чай, холодный, правда.
Хотите ли!.. Странный вопрос. Правда, как только рюкзаки упали на землю около дома, а лыжи были прислонены к стене, я почувствовал себя значительно бодрей и с удивлением узнал, что могу еще довольно резво двигаться и светски беседовать с Петровичем и одним из его группы, старшим из ребят, дай Бог памяти, как же его… склероз замучил…
После чая с сухариками я влез в унты и почувствовал себя на восьмом небе70.
Мы успели развесить мокрые носки и портянки на стене избы, отдохнуть немного – черемуховцы, хожалые, видно, туристы, показали избу – безоконную коробку с двухэтажными нарами, нижний ярус которых они готовы были нам отдать, правда, вонь в избе стояла, и темно было подозрительно… Кэп придет, пусть решает.
Кто-то показался на горизонте, минут через тридцать-сорок после нас. Таня и Славик. Тут уж мы не скупились на радушие. А рюкзачок-то у Танюши легче пуха тополиного…
– А где Степа с Иринкой?
– А они там – отстали, километр, наверное, с небольшим.
– Что ж они?
– А кто их знает…
Черемуховский паренек позвал показать, где вода, но показался еще кто-то. Лена. Потом Саша, Эдик. За ними только Степа и Ирина. Потом остальные. Кэпа пока нет.
А у Лены рюкзачок ничего, по сравнению с девчачьими – раза в полтора…
Пошли за водой с котелками, Саше с Колей сунули в зубы топор и послали за дровами, нам показали, куда, и предупредили, что дрова – дефицит, идти далече.
Мужики, которые нас встречали, оказались из контрольно-спасательного отряда Североуральской КСС. Вот соседство71… Неплохие люди, говорят черемуховцы. Притаскивают «Бураном» три лесины, мы их пилим, одну себе, две – им. Да, мирный симбиоз72…
Когда набирали воду, подошел кэп, попросил кружку. Пил с удовольствием, быстро. Ругал девчонок – Надю с Наташкой. Идут, говорит, …, два шага шагнут и садятся: «Мы устали, мы отдохнем»…
Идем назад с котлами, полными воды. Впереди показываются наши дровосеки, волокут зеленую елку. Вот чудаки – с другой буквы.
Совсем рядом с прорубью с водой – нечто вроде естественного противоядерного убежища, как определил Витька, пятачок радиусом метров восемь, вдавленный в землю, и каменные увалы метра по три с юга, запада и севера.
– Вот здесь и встанем, а избы – нафиг их, – сказал кэп.
