Тимофей прижимался ко мне, вздрагивая на каждом вздохе. А я молила лишь об одном – пережить эту ночь. В голове царил хаос из непонимания, отвращения к матери Тимофея, боли и слез, которые так и не сорвались с ресниц.
Устроившись на диване, я долго не могла заснуть. Таращилась в потолок, крутилась. Потом, прижав колени к груди, как-то заснула. Но сон выдался нервным, темным и… проснулась оттого, что чьи-то руки крепко обнимали меня за шею. Приоткрыла глаза и в темноте сумела разглядеть детский силуэт. Тимка прижимался ко мне всем тельцем, уткнувшись носом в плечо. Забавно сопел и казался таким маленьким, что я невольно улыбнулась. Странное дело, жизнь - вот так, через необъяснимую призму давала мне скупой шанс почувствовать себя мамой. И пусть ребенок рядом был не родным и не младенцем, но в своем сердце ощущала только нежность, хотелось заботиться, опекать. Я обняла Тимофея, подоткнув одеяло, и, кажется, смогла немного раствориться в своих мыслях. На душе стало спокойнее, страх медленно отступал.
А утром мы, не сговариваясь, быстро позавтракали. Правда, спасибо старенькой соседке Кузьминых, она заботливо в начале восьмого принесла нам яйца и молоко, объяснив, что на все это заработал Артем. Он частенько помогал ей мыть пол и выносить мусор. Я только покачала головой, лишний раз отмечая, что все слова Тамары были пшиком.
Мы с Тимохой не говорили больше об отце, только ждали момента, когда сможем его увидеть. Каждый думал о чем-то своем, сканируя взглядом дверь палаты. Я старалась держать себя в руках, но то и дело прикусывала губу, впиваясь ногтями в ладони. И когда позволили войти - застыла на месте. Мне было страшно, я до дрожи в коленях хотела убедиться, что с Артемом все в порядке и в то же время боялась взглянуть в его глаза.
- Здравствуйте, - не узнала я собственный голос. До того он показался писклявым, чужим.
Артем поднял на меня взгляд, а в моей груди все завибрировало. Я втягивала носом воздух, боясь, что сорвусь: разревусь, как дурочка, или брошусь к нему на шею.
Тимка прижимался к руке отца щекой, поглаживая пальцы. Я видела, что костяшки сбиты, что на скуле красуется огромный синяк, голова перевязана, да и в целом Кузьмин выглядел паршиво. Но главное – он был жив. Улыбнувшись, все-таки подошла к нему и тоже протянула руку. Коснулась плеча, глядя Артему в глаза. Не нужны были слова, по крайней мере, сейчас. Мы понимали, что, наверное, эта своеобразная черта – наши исходники. И просто не будет никому, но… На мгновение я прикрыла глаза, прислушиваясь к своему сердцу. Кажется, когда-то оно треснуло пополам, разделяя мою жизнь на «до» и «после», и вот это «после» настало именно сегодня.
11. Глава 10. Артём
Обнаженные ветви деревьев царапали стекло. В тусклом свете, что просачивался из пустого больничного коридора, тени казались устрашающими. Они создавали картины на стенах палаты, расчерчивая кривыми линиями пространство.
Я попытался повернуться на бок, но боль пронзила тело, словно его проткнули тысячи спиц. В который раз мне приходилось прикусывать губу, чтобы не застонать от бессилия. Мерзкие ощущения, когда даже пошевелиться не можешь, нервировали, но ничего другого не оставалось, как сдаться. Я вглядывался в потолок и медленно сходил с ума. Наверное, стоило радоваться тому, что остался жив, но чувствовать себя немощным перед обстоятельствами было тождественно понятию «слабак».
