— И тебе привет, пап, — взмахиваю рукой и бросаю рюкзак на диван.
Теперь даже интересно послушать, по какому поводу собрание.
— Второй где? — цедит сквозь зубы отец.
— Без понятия. Меня одного тебе мало? — растягиваю губы в ленивой улыбке.
— Он еще и паясничает, Мира!
Мама стоит позади отца аки каменная статуя. Руки сложены на груди, взгляд куда-то сквозь пространство. Красивая. Холодная. Идеальная статуя.
— Из школы звонили, Арсений.
Тихий материнский голос доносится до меня сквозь возмущения бати.
Ну теперь-то понятно, что он тут так горло рвет.
— Что говорят? — скатываюсь на диван по боковой спинке.
Отец в этот момент идет пятнами. Краснеет весь. Пыхтит как паровоз.
— Что говорят? Что говорят?! Ты у меня сейчас получишь, — хватается за пряжку ремня. — Я тебя сейчас так отхожу!
— Дима, — мама прижимает ладонь к груди, — что ты такое говоришь? Прекрати!
— Хватит с меня этой неблагодарности. Я для них все. Наизнанку выворачиваюсь! Отдых — на тебе, школы по два раза в год менять — без проблем! Шмотки, телефоны, побрякушки эти, — трясет рукой, на которой надеты часы, — а они за это себя как свиньи ведут, Мира. Как свиньи!
Наблюдаю за тем, как ремень отца вылетает из последней шлевки в брюках, с большим интересом. Их с мамой препирания тоже слышу отчетливо.
Когда отец, сжав ремень в кулак, надвигается на меня, живот прихватывает от смеха. Спрыгиваю с дивана и упираюсь ладонями в спинку.
— Пап, не догонишь. Завязывай. Правда…
— Вот чего тебе надо? Чего не хватает, а? Ты в первый же день в школе парня избил, а потом девочку в бассейне чуть не утопил, паршивец.
— Никого я не топил, — пячусь, пока отец продолжает надвигаться.
— А она говорит, что запугивал ее так, чтобы она директору о драке не рассказала. Врет, что ли?
— Как дышит, отвечаю.
Ремень рассекает воздух в этот момент.
— Пап, — ухмыляюсь, но чувствую, как дрогнули губы, — ты чего? Ты серьезно, что ли?
— А как с тобой еще, если ты нормальную человеческую речь не понимаешь!
Отец рывком подается вперед, и я моментально топлю по газам. Пересекаю гостиную и выворачиваю в проход, ведущий к кухне.
— Я говорю, что не догонишь, — забегаю в столовую.
Упираюсь кулаками в крышку стола. Отец делает то же самое по другую сторону, как только меня нагоняет. Смотрим друг на друга. Улыбаюсь уже на рефлексах, чтобы сильнее его разозлить. Раз решил в воспитателя поиграть, пусть выкладывается по полной.
— Пойдешь и извинишься. Понял меня? Перед мальчиком этим, перед девочкой, и все чтобы у директора. На глазах у него. Если мне еще хоть раз из школы позвонят, ты у меня на необитаемый остров уедешь без еды, воды и связи, понял меня? Понял, я тебя спрашиваю?
— Всем привет. А че у вас тут…
Марат появляется неожиданно. Заворачивает в столовую, бегло оценивает ситуацию и уже стремится круто развернуться на пятках, чтобы свалить, но отец ловит его в фокус своего внимания.
— Явился, — батя поворачивает голову в сторону брата.
— Малой, беги… У него ремень.
И пока Марат перетягивает на себя отцовское внимание, я успеваю провалиться в гнев на пару секунд. Все-таки настучала, зараза. Совсем не боится последствий?
Тогда — это война. Тогда — я ее точно уничтожу.
Скоро Майя Панкратова станет безликой тенью самой себя. Скоро.
5. 5
Майя
Злилась ли я когда-нибудь так же сильно, как сейчас? Не думаю.
Эмоции на пределе. Все чувства обострены. Я в ярости, тело уже давно охватило агонией.
