— Совсем, — тру башку в месте удара.
Марат снова замахивается. Отскакиваю в сторону.
— Ты вроде хотел честный спарринг, — кидаю в него перчаткой.
— Честного ты недостоин.
— За языком следи. Не хочется подпортить твой звездный фейс.
— Силенок-то хватит?!
Смотрим друг на друга. Глаза в глаза. Расстояние метра два между нами. Не больше.
Достало все. Кто-то решил резко податься в святые? Еще и в мученики? Окей. Сжимаю-разжимаю кулаки. У Маратика от злости скоро пар из ушей повалит.
— Твоя девка очень-очень плохо на тебя влияет, — улыбаюсь. Намеренно его провоцирую. — Может, мне с ней тоже задружить, м? Заодно исправлюсь.
Три, два, один.
Все срабатывает как надо. Марат замахивается, расстояние между нами сокращается. Адреналин разносится по венам мгновенно. В висках начинает пульсировать. Улыбаюсь. Наслаждаюсь каждой гребаной секундой сейчас. Упиваюсь вспышкой его гнева.
Чувствую вкус крови на губах. Бью в ответку. Костяшки моих пальцев шлифуют Марату щеку. Прохожусь языком по кровящей губе и ставлю блок. Марат снова замахивается, в какой-то момент сцепляемся в клинч, валимся на пол. Все это происходит в полной тишине. Только звуки ударов, учащенное дыхание и запах свежей крови. Катаемся по залу как два заядлых придурка. От души лупим друг друга куда придется.
В голове почему-то сразу проскальзывают воспоминания из детства. Мы не скандалили никогда. Если приходилось выяснять отношения, делали это на ринге. Спарринговарились. Честно.
Все, что происходит сейчас, выглядит смешно. Тупо, но смешно. Не могу сдержаться, чтобы не заржать. Смех разносится по залу эхом.
Марат злится еще больше.
— Никогда не трогай Таю! Понял? — упирается ладонью мне в плечо, прижимая к земле и без предупреждения заряжает кулаком прямо в нос.
— Эй! — продолжаю смеяться, размазывая кровь по лицу пальцами. Их же и сжимаю в кулак. Приходится поднапрячься, чтобы скинуть его с себя. Но прежде пробить прямо в солнечное сплетение.
Марат не успевает закрыться, горбится и падает на спину. Откатываюсь чуть в сторону. Вытираю кровь, что хлещет из носа. Трогаю хрящ. Не сломал, уже супер.
— Козел ты, Маратик, — выплевываю кровь.
— Ты не лучше.
Брат упирается в пол ладонями и медленно поднимается на ноги.
— Не лезь к Майе. И не трогай мою Таю, никогда.
— Без проблем. Мне твоя Тая как… — замолкаю. — Ну ты понял.
— Вы на нее поспорили?
— Нужна нам твоя Тая.
— Я про Панкратову, Арс.
36. 36
— С чего ты взял?
Складываю руки на груди. Мы уже перебрались в раздевалку. Писк мобильника, оповещающий о сообщении, проносится в моем сознании фоном, но Марат реагирует. Берет смартфон. Читает. Хмурится. Поднимает взгляд.
— Поэтому, — разворачивает телефон экраном ко мне.
Там сообщение от Панкратовой.
Майя: «Я же говорила, что цветы были от Арса. Ты был не прав, когда сказал, что он неспособен на извинения».
— Я хорошо тебя знаю. Отстань от нее. Она и так решила, что у тебя есть совесть, как бы я ни разубеждал ее в обратном. Но мы оба прекрасно знаем, что ты на такое неспособен!
А вот эта информация, на удивление, растаскивает по телу чувство удовлетворения. Я верно ее просчитал. Абсолютно верно.
— Зачем ты ей соврал? Зачем, если вы не спорили?
— Она со своими предположениями выглядела глупо, — пожимаю плечами. Говорю явно быстрее, чем успеваю подумать. А ведь раньше мне никогда не приходилось врать Марату. Сейчас же ловлю себя на мысли, что сперва я должен все же думать, прежде чем открывать рот.
