Еще спустя десять минут стало ясно, что из лесу они будут возвращаться пешком, так как места в двуколке не осталось, и последние посылки пришлось крепить веревками. Но добрые люди нежно подхватили нового фельдъегеря под попу и закинули поверх барахла вместе с ворохом кое-как оформленных бланков, которые отказывались втискиваться в сумку с документами.
Игорь запрыгнул сам, обнял за талию офигевшую от наплыва информации девушку и свистнул Миколе, чтобы трогал. Экипаж жалобно скрипнул и двинулся в обратный путь. Гора барахла шевельнулась и поехала куда-то, заставив Аню испуганно вскрикнуть, но, к счастью, разнообразные узелки всего лишь более надежно распределились по экипажу и даже немного осели.
- Возвращайтесь скорее, Агнесса Марьямовна! – закричали ей вслед. – Мы будем ждать!
Смущенная, Аня повернулась и помахала им вслед, чувствуя себя монаршей персоной, открывающей парад в машине без верха. Лесные жители радостно замахали ей в ответ. И отчего-то от вида этой немытой толпы у девушки защемило в груди.
***
- Так, я ничего не поняла, - сказала она полчаса спустя, наконец, решившись поделиться своими сомнениями. – В чем суть моей работы? Я должна осуществлять регулярные бесплатные перевозки между деревнями, просто работая дальнобойщиком? Или я передвижной пункт почты с функцией представителя, на имя которого можно оформлять заказы? Или что вообще?
- Да мы и сами не знаем, - добродушно ответил ей Игорь, разлегшийся на мягких беличьих шкурках. – Сначала, в царские времена, за нас целая дума отвечала и сотня воинов. Потом, когда царям надоело нас бояться, оставили только приказчика с целовальником: он тут был как барин со всеми вытекающими. В советские времена приказчика переименовали в председателя, а целовальника – в фельдъегеря. Один руководил, другой мотался туда-сюда с приказами и товарами. И так все наладилось, что председатель только зря зарплату получал. Советское руководство подумало-подумало, да и упразднило его окончательно. А фельдъегеря прикрепили к местной почте.
- Но ведь почта – это не государственный институт, а акционерное общество с собственником в виде государства! – выпучила глаза Аня. – Как чиновничья должность могла сохраниться в акционерном обществе?
- В корень зришь! – весело сказал Игорь. – Вот такая забавная бюрократическая заковыка получилась: государственный работник в не совсем государственном учреждении. Видишь ли, закрыть глаза на эту глупость оказалось легче, чем менять существующий устой ради одного человека. А чему ты удивляешься? Мы в России живем.
- Но все-таки, кто же тогда теперь руководит резервациями? Президент? Губернатор Свердловской области? – не поняла девушка.
- А никто, - беспечно развел руками парень. – Чего нами руководить? Сама видела, эльфов в резервациях осталось – кот наплакал. Вся молодежь потихоньку получает паспорта и гражданство, обрезает уши и живет себе, как обычные россияне. Ученые, поняв, что бессмертия или великих открытий с нас не добиться, давно уже забили на эту идею. Так что ты тут – хозяйка-барыня, единственная и неповторимая фельдъегерь трех эльфийских резерваций.
- Но я не понимаю, в чем суть моей работы! – возмутилась девушка.
- Главное, что зарплату тебе платят, - пожал плечами Игорь. - А за что – сама решай. Впрочем, если вдруг какая беда приключится, спросят тоже с тебя.
***
Обратный путь занял куда больше времени. Заваленная барахлом двуколка не желала катиться тем же маршрутом, временами увязая в болотистых низинках и норовя опрокинуться на слишком крутых склонах и рассыпать свое содержимое. К тому же, у Игоря больше не чесался язык на поболтать ни о чем, а у Ани закончились вопросы. Точнее, вопросов было выше крыши, но задавать их малолетнему эльфенку (хоть и с паспортом) было бесполезно, так что никто не коротал время за дорожными разговорами.
