Все-таки, как хорошо, что даже крупный летающий объект в результате воздействия извне меняет траекторию полета. Вот и сейчас, летучая тварь, заполучив удар, пусть и не отрубивший, но повредивший ее крыло, перевернулась и рухнула вниз, на камни, огласив падение тонким подвизгиваньем.
Надо отдать должное герцогу и подскочившему латнику. Молодцы, не растерялись, а дружненько, в два меча добили заразу, а я стоял в позе усталого героя, только что завалившего дракона. Не то, чтобы огромного, но опасного.
Конечно же, как только опасность миновала, набежали стражники, пытавшиеся взять Его величество в плотное кольцо и ощетиниться клинками, готовые сразиться с любым врагом.
– Граф, вы спасли мне жизнь, благодарю, – с чувством сказал герцог, пожимая мне руку, а потом вопросительно хмыкнул, кивая на поверженную птицу: – Или эта пташка прилетела за вами?
В мертвом виде бестия выглядела поменьше, чем при жизни – не больше барана, а ведь пока летела, казалась размером с быка, а то и крупнее. Ну да, и перья встопорщены, и крылья раскрыты. Теперь, со смятыми перышками, со сломанными крыльями, так вроде и ничего. Птица как птица, только большая, похожая на откормленную ворону.
Вернув алебарду латнику, я задумчиво почесал запотевший затылок. Хотелось бы верить, что «птичка» прилетали к герцогу, а не ко мне. Но кто знает? На всякий случай поделился соображениями:
– Меня проще завалить по дороге. А здесь дворец герцога, так что, гостья летела к вам. И время-то угадали, и место. Тут и охраны нет, а стена глухая, без окон. И Его высочество в этом месте по вечерам гулять любит. Так что, государь, это была ваша птица. А вообще, что это за тварюга такая? Я в природе таких ни разу не встречал.
– Я тоже, только слышал, что из простой и приличной птицы можно вырастить монстра, – вздохнул герцог. Повернувшись к стражникам, приказал. – Заберите бестию, занесите внутрь и отправьте кого-нибудь за бароном Скилуром, пусть глянет. Волшебство – это по части дядюшки. Сумеет понять – что за тварь, а нет, пусть прикажет из нее чучело сделать, поставим в парадном зале. Гости, особенно после пира, в восторг придут. Граф, вы не станете претендовать на добычу?
– Это всецело ваш трофей, Ваше величество, – усмехнулся я. – Пожалуй, после пира кое-кто из гостей, может и пить бросить, или решит, что пришла белая горячка. По мне, так ее только на огород поставить, ворон пугать.
– Жалко ворон, – всерьез сказал герцог. – Хорошая птица, умная.
Полностью согласен с Его высочеством. Сам ворон уважаю, хотя и стараюсь не вспоминать о том, что творят эти умные птицы после сражения с трупами или с телами тяжелораненых? Но птицы они всего лишь птицы, а не те, кто и устраивает эти поля.
– Право слово, мой дорогой граф, вы сегодня опять в ударе, опять совершаете добрые дела, – положил мне на плечо руку мой сюзерен. – За один день облагодетельствовали бедную сиротку, а заодно совершили подвиг.
Это что, фон Силинг иронизирует или всерьез?
– Согласен, Ваше величество, день выдался славный, – ответил я, пытаясь попасть в тон герцога. – Но, чтобы он не пропал зря, хотелось бы выпить-таки кавы. Вы, кстати, обещали.
– А не поздно? – забеспокоился фон Силинг. – Лекарь сказал, что на кава плохо действует на сон, навевает дурные сновидения, поэтому ее лучше пить утром.
Ишь, решил выкрутиться, как бы не так.
– Для кавы, как и для вина, не бывает ни позднего, ни раннего времени, оно всегда вовремя.
